— Для чего? Хочу вернуть ему долг, ведь в том храме он защищал мою жизнь.
— Это был его долг.
— Чем бы это ни было, но он мог просто вернуться и сказать, что не справился. Но он держался против сильного противника на пределе своих сил, и не отступил даже тогда, когда мог это сделать. У вас ведь есть понятие чести. Почему его не может быть у меня?
— Мне неизвестно о чем ты думаешь…
— Но твоя драконья сущность может понять, что я не вру.
— Еще я хочу чтобы ты позволил мне передвигаться свободно. Ты знаешь, если мне будет нужно, я сбегу. Не важно как, поэтому давай не станем враждовать и тогда… если ты найдешь способ вернуть ее, и я к тому моменту закончу все свои дела, даю слово, что не стану препятствовать ее возвращению.
— Поклянись на крови.
Киара плавно опустилась босыми ногами на пол и подошла к столу. Взяв нож в руки и полоснув себя по ладони, протянула ее к Артиану и произнесла слова клятвы.
— Я, Киара Гельвара, клянусь, что как-только закончу то, для чего вновь явилась в этот мир, не стану препятствовать возвращению истинной души в это тело.
Алая капля упала на пол и загорелась огнем. Пламя окружило девушку и поглотило ее целиком, но оно не обжигало, а лишь дарило тепло. Часть платья на животе сгорела, а на коже зажглась красная печать.
Клятва дана, и ее нарушение сулит лишь смерть. Какими бы не были планы незнакомки, он знал, что она не нарушит слово.
— Теперь доволен?
— Так вот какое твое настоящее имя.
Девушка пожала плечами.
— Пережитки. Оно осталось далеко в прошлом. Так что насчет стража?
— Я отдам приказ. Его выпустят утром, если пообещаешь больше не пытаться никого соблазнить.
— Совсем никого? — она многозначительно глянула на правителя и сжала пальцы. Боль от пореза понемногу утихала, удивительная способность исцеления снова дала о себе знать.
Артиан склонил голову набок и сделал шаг к ней.
— Перестань играть эту роль, у тебя в глазах написано, что я тебе не интересен.
Девушка поджала губы, осознав, что ее раскусили.
Глава 19
Где-то рядом с границей Королевства фей.
Лунный свет проникает через узкое окошечко под потолком, разрезая мрак, царящий в комнате. Он как яркое пятно на черном фоне, выбивается из общей картины и первым делом бросается в глаза. По сырому воздуху в насыщенном белом свете, как назойливые мухи, летают пылинки. Трещины в старых стенах поросли мхом, а вдоль них во мраке стояли ряды высоких шкафов, доверху набитые книгами. Чуть в стороне располагались столы. Какие-то завалены бумагами и писчими перьями с банками чернил, а на каких-то лежали стальные пыточные приспособления. Предметы того-же направления висели и на стене.
Тишину нарушают сдавленные еле различимые стоны и хрипы. По швам между каменными плитами текут алые ручейки.
Зазвенели цепи.
Белоснежная испачканная кровью рука вылезла из тени и мазнула по полу истертыми пальцами с обломанными грязными ногтями. Ногти скребли по каменным плитам, пуская неприятную волну мурашек, вызывающих нервную дрожь по спине до самой головы. Противное, омерзительное и болезненное чувство. Но не больнее глубокой раны на спине, из которой потоками стекала кровь. Еще совсем недавно на этом месте сияли крылья, они позволяли взмыть ввысь к самым облакам и смотреть на мир с высоты птичьего полета. Дарили чувство свободы…
А теперь?
Их нет.
Их отняли жестоко, больно, безжалостно. Последнее, что видела жертва перед своей смертью — улыбку, похожую на оскал. Звериный и безумный оскал, в котором не было ничего человеческого… ничего разумного.
Шаги, приближающиеся со стороны, вызывали панический страх, руки тряслись, ноги онемели, а глаза застыли на одной точке. На чьих-то лакированных дорогих туфлях.