Ей, почему-то, не смешно. Гермиона старается быть веселой, даже снова с кем-то знакомится, но всё это чужое, глупое и бестолковое. Это все не то.
Она без конца смотрит на дорогу, ведущую в гору. Ждет, когда Он вернется.
Драко замечает, что с подругой что-то не так, но не решается спросить. Он принимает решение хорошо провести время и заказывает им еще по двойному джину. Пока Драко не видит, Гермиона отливает часть из своего стакана под ноги на песок. Она не хочет напиваться.
У Драко все к этому и идет.
Они танцуют, Гермиона старается влиться в ритм и отдыхать, но у нее не выходит. В какой-то момент она сдается и присаживается на стул, а после снова смотрит на дорогу.
Где же ты, черт возьми?
— Гре-ейнджер, — тянет Драко, плюхаясь рядом.
Другу уже хорошо, глаза его блестят, улыбка все шире, речь нечеткая. Гермиона видела его в таком состоянии настолько часто, что может с уверенностью сказать, сколько ему еще надо выпить, чтобы вырубиться.
— Пошли танцевать!
— Ноги устали, — морщится она. — Там на танцполе одна девчонка глаз с тебя не сводит, — наклонившись к нему, перекрикивает музыку Гермиона.
Драко смотрит назад. Действительно.
— Мне ее трахнуть, Грейнджер? — с вызовом спрашивает он.
— Только с ее согласия, — смеется Гермиона. — Давай, вперед!
Малфой какое-то время стоит рядом с подругой, чувствует, что говорит не то и делает не то, но не может это контролировать. Они с Грейнджер тут две недели, а сдвигов почти нет. Драко кивает, направляясь к танцующей итальянке.
Гермиона какое-то время смотрит на темный берег, на шумные волны. Любуется пустынным пляжем вдали, усыпанного крупными валунами, которые во время прилива омываются и затачиваются волнами океана.
Девушка снова оборачивается назад, чтобы посмотреть на дорогу.
И видит его.
Гермиона смотрит в глаза Северусу, мимо них ходят люди, гремит музыка, но Гермиона этих звуков не слышит. Девушка поднимается с места и идет в сторону темного пляжа, глядя на массивные валуны.
Грейнджер идет по песку, ноги в нем вязнут, но она не останавливается. Гермиона знает, что Он идет за ней. Теплый ветер треплет волосы и подол летнего платья, а она все шагает вперед, бредет до тех пор, пока не оказывается среди валунов, а музыка почти стихает, заглушаемая порывами ветра.
Она стоит на месте, опустив руки вдоль тела, а затем наконец оборачивается назад. Северус здесь. Сердце бьется быстрее обычного, слова горят в глотке.
— Не могу понять твоих поступков, — произносит Гермиона, глядя ему в глаза. — Не могу понять твоих мыслей, твоих эмоций, — она на мгновение замолкает. — Иногда даже твоих слов.
Грейнджер делает два шага вперед, останавливаясь запредельно близко возле Северуса, и вздергивает подбородок, хмуря аккуратные темные брови.
— Но клянусь тебе, — клокочут в ней слова, — если ты оттолкнешь меня снова, я никогда, слышишь, никогда…
Она замолкает, когда Северус обхватывает ее лицо ладонями и накрывает ее губы своими.
Небеса дрожат, где-то вдалеке надвигается буря. Чувства взрываются в ней, накрывают с головой. Гермиона льнет к нему, стонет в поцелуй, жадно целуя любимые губы. Пальцы беспорядочно и немного нервно сжимают его рубашку.
Италия проклята.
Она проклята, он проклят.
Они оба.
Гермиона больше не сдерживает себя, вынуждает не сдерживаться его, все ее тело горит, просыпается ото сна. Ее накрывает от всего, что происходит между ними. Что-то же происходит, верно?
Я снова тебя убиваю.
Грейнджер стонет в его губы, нахально углубляет поцелуй, растворяясь в чувствах без остатка. Она ведет его спиной вперед, вынуждая скатиться вдоль одного из валунов вниз, и садится сверху, обхватывая ногами его бедра.
— Гермиона, я…
— Тише, — задыхается она, накрывая его губы снова.
Я готова умереть в твоих руках.