Она подбегает к нему, падая на колени.
— Сейн! — снова истерично зовет она, не слыша собственного голоса. — Сейн, ты в порядке?!
— Да, — смеется он, зажимая предплечье ладонью, — я жив, все нормально!
— Покажи мне! — не может успокоиться она, наблюдая за тем, как серый льняной материал пропитывается алым.
— Это просто царапина, — успокаивает ее Сейн. — Видишь?
Он поднимает руку, показывая ей небольшой разрез от кончика стрелы на комбинезоне и внушительной длины царапину.
— Просто задело…
— У тебя кровь! — не унимается она.
— Альма, — он берет ее лицо в ладони и смотрит в глаза. — Я цел, слышишь?
От его пальцев пахнет металлом и солью. Она молча кивает. Альма не позволяет ему дольше положенного нарушать ее личные границы и высвобождается из слабой хватки, утирая с щеки пока не застывший мазок крови, который он случайно ей оставил.
С того момента лук и стрелы она больше не берет. Альма ненавидит лук и стрелы. И ненавидит соек-пересмешниц. Им нужно было всем остаться в своем Двенадцатом Дистрикте и там передохнуть от зимней стужи.
Альма надеется, что к весне здесь не будет этой живучей сойки.
Расстроившись окончательно, Альма даже начинает думать о том, чтобы все бросить и вернуться на свою кухню, но Сейн не дает ей расстраиваться и предлагает крайний и самый лучший вариант. Силки.
Не нужно возиться с кровью, выслеживать жертву или использовать оружие. Глупые кролики ползут в ловушки, как пчелы на мед. Альма запоминает принцип работы даже быстрее, чем планирует. Зря она еще в первые разы, когда Сейн брал ее на охоту, не попросила его научить ее ставить силки. Никаких бы стрел не было, никаких ранений. И никакой ненависти к птицам.
Они тренируются еще несколько дней. Альма радуется, когда ловит одного кролика, но вскоре, распробовав вкус к охоте, начинает идти на рекорд. К концу второй недели Альма не верит в то, что происходит.
Они ловят дюжину кроликов за охоту. Девять из них попадают в силки Альмы.
— Ученик превзошел учителя, — расхваливает он Альму, пока они идут вдоль коридоров на кухню, уставшие и довольные.
— Брось, — смеется она, — это просто удача.
За разговорами она забывает о том, что хотела намеренно найти Элдера и помахать у него под носом этими тушками, после чего уйти с гордо поднятой головой. Альма решает повторить рекорд на следующей же охоте, поэтому спокойно входит на кухню.
— Элдер! — искренне радуется Сейн, заприметив брата.
Спокойствие куда-то исчезает. Альма чувствует, как начинают потеть ладони; в куртке становится жарко. Она поджимает губы, когда Элдер оборачивается, прервав разговор с Оливией, и смотрит то на подходящего брата, то на стоящую возле разделочного стола Альму.
— Что здесь… — начинает он.
— Я с охоты, — прерывает его Сейн, примирительно выставив вперед руки.
— А она? — кивает он.
Сейн уже собирается что-то ответить, но Альма жестом поднятой руки просит его молчать. Он повинуется, на кухне замолкают все. Сделав несколько медленных шагов, Альма, не прерывая с Элдером зрительного контакта, кладет на край стола девять тушек кроликов. Лицо Элдера чуть дрожит в изумлении, в серых глазах читается немой вопрос.
Отвечать на него Альма не хочет, поэтому, развернувшись на каблуках, уходит прочь, махнув каштановым хвостом. Адреналин бежит по венам, Альма широко улыбается, а после сжимает губы, постепенно направляясь подальше от кухни. Он ее заметил, определенно. Это именно то потерянное выражение лица, которое она хотела увидеть.
— У тебя был наряд на кухне по расписанию или я ошибаюсь?! — прилетает ей в лопатки.
Альма останавливается, какое-то время стоит неподвижно, а после, вздернув подбородок, идет к нему навстречу и встает напротив на расстоянии вытянутой руки. Повторяя за ним, она выпрямляет спину и заводит за нее руки.
— Не ошибаешься.
Элдер старается держать себя в руках, но ее поведение, точно у ребенка, его отвлекает.
— Не припомню, чтобы на кухне водились кролики, Альма Грей, — чеканит он. — Снова нарушаешь правила?
Альма смотрит на него прямо, не избегая холодного взгляда. Она все о нем знает, как ей кажется. Альма думает о том, что он отобрал у девушек право иметь детей. Он травит их и ее в том числе. Он отобрал у всех детство, заставив жить так, словно они военные.