Я киваю, и он двигается быстрее, чем, казалось бы, возможно. Он одним быстрым движением срывает мои пижамные штаны и зарывается лицом между моих бедер. Я почти соскакиваю с кровати от восхитительного ощущения его теплого языка на мне, но Томас сжимает мои бедра руками, крепко удерживая меня на месте.
— Майор, — стону я, и он сильнее впивается в меня пальцами. — Майор. Я. Томас. Пожалуйста. Боже.
Он рычит у моего клитора, и я кончаю. Удовольствие взлетает вверх по моему позвоночнику и вырывается наружу. Я выкрикиваю его имя снова и снова, пока он не прижимается своим ртом к моему, заглушая меня. Я пробую на нем свое удовольствие, делая этот момент еще более эротичным.
Он толкается ко мне членом, скользя по моему клитору и заставляя меня дергаться. Мое тело все еще чувствительное после оргазма. Я покрываю его своим освобождением, покрываю его удовольствием, которое он мне подарил.
Все это принадлежит ему.
— Это твой первый раз, милая девочка? Не бери в голову. Я знаю, что это так. Знаю, что я у тебя первый во всем. И твой последний. Ни за что на свете кто-то не уйдет от тебя после того, как попробует. Черт, я даже не успел попробовать, как понял, что никогда не смогу остановиться.
Мои глаза щиплет от его сладких слов. Я не знаю, понимает ли он, что со мной происходит, когда он говорит подобные вещи. Это заставляет меня чувствовать себя такой желанной. За всю свою жизнь я никогда не думала, что кто-то действительно заботится обо мне.
— Я люблю тебя, Элис, — говорит он, входя в меня. Я кричу, но не знаю, делаю ли это из-за небольшого укола боли или из-за его слов. Слезы скатываются, и он сцеловывает их, останавливая на полпути. — Ты слышишь меня, милая девочка? Я люблю тебя.
Я киваю, настолько потрясенная эмоциями, что даже не могу говорить. Он прижимается ко мне губами и медленно целует, но ощущение его внутри меня меняется с чужеродного на что-то другое. Я обнимаю его за шею и слегка сдвигаюсь, желая, чтобы он двигался. Наш поцелуй становится более агрессивным, когда начинают проявляться наши потребности.
Я покачиваю бедрами, и он стонет у моих губ, прежде чем прервать поцелуй.
— Я долго не протяну. Я потрясен, что продержался так долго. — Он скользит между нами рукой и начинает поглаживать меня.
— Двигайся, — умоляю я.
Он стискивает зубы и закрывает глаза, когда с его губ срывается череда проклятий.
— Ты собираешься убить меня.
Я обхватываю его ногами и пытаюсь пошевелиться. Он поглаживает меня быстрее, и я чувствую, как приближается мой оргазм. Наконец он начинает двигаться и открывает глаза.
— Сладкая, мне нужно, чтобы ты кончила.
Я делаю, как он говорит, и этот оргазм интенсивнее, чем предыдущий. Я цепляюсь за него, не в силах контролировать удовольствие, которое он мне доставляет. Чувствую его теплое освобождение глубоко внутри меня, когда он стонет мое имя. Его слова наполняют меня, и внезапно я понимаю все эти любовные истории.
Он перекатывается, увлекая меня за собой, так что я лежу на нем, опустив голову ему под подбородок. Лежу у него на груди, а он обнимает меня, прижимая к себе.
— Я никогда тебя не отпущу.
Думаю, он хочет, чтобы слова звучали сладко, как и всегда, когда он разговаривает со мной. Обычно у него нет ничего, кроме мягкости, будто он думает, что я могу испугаться и убежать. Но эти слова звучат по-другому. Я слышу скрытую угрозу. Обладание.
— Я не хочу, чтобы меня отпускали. Я просто… — Я не хочу произносить имя Мэгги, лежа голой на нем. Уверена, последнее, о чем он сейчас хочет говорить, все еще находясь внутри меня, — это о собственной дочери.
— Все будет хорошо. Я все сделаю правильно для тебя. — Он гладит меня по спине, и я не давлю. Это не то, о чем мы должны говорить. Сейчас я даже не хочу думать об этом. Это только заставляет меня беспокоиться о том, что я потеряю их обоих. И это наводить на мысли о женщине, которую он, должно быть, любил до меня. Любил так сильно, что уже много лет ни с кем не был.
Я чувствую, как влага покрывает мои бедра, и тогда понимаю, что мы забыли использовать защиту.