Что ж, с этим покончено. Пряток больше не будет. Жизнь коротка, и я получил все необходимые доказательства, когда, находясь в этих гребаных джунглях, думал, что никогда больше не увижу ее. Я собираюсь схватить и притащить ее задницу обратно в наш дом, чтобы она ни говорила. Я знаю, что у нее на сердце. Потому что чувствую то же самое. И я не позволю ей принижать то, что испытываю к ней, или то, что мы разделяем, загоняя это в дальний угол.
Когда добираюсь до задней части здания, вижу, что там есть еще один вход. Я хватаюсь за ручку, и она поворачивается, заставляя меня одновременно чувствовать и облегчение, и злость. Как она могла быть такой беспечной?
Я вхожу и закрываю за собой дверь, запирая ее. Оглядываюсь. Вижу кое-какие вещи, которые она заказала. Иду по коридору и вижу комнату, из которой исходит свечение.
Мое сердце разрывается от открывшегося вида. Элис свернулась калачиком на надувном матрасе в углу комнаты, рядом с ней на полу стоит маленькая лампа. Боже, зачем ей подвергать себя этому? Разве она не знает, что заслуживает спать в шелках? Она заслуживает того, чтобы с ней обращались как с королевой, а не как с бездомной и отчаянно нуждающейся в безопасном месте для сна.
Слезы щиплют глаза, и я сердито отталкиваю их.
Нет. Не моя женщина.
Я топаю к ней и подхватываю ее на руки. Она дергается и издает слабый крик, когда я шагаю к передней двери и выхожу.
— Майор…
— Нет. Не смей говорить мне ни слова, пока мы не вернемся домой, — рычу я, пока несу ее к своей машине. — В наш чертов дом.
Глава 2
Элис
— Почему я никому не нужна?
Томас сбивается с шага, но продолжает двигаться к входной двери дома. Не знаю, почему говорю это вслух. Может быть, все дело в том, что тишина гложет меня. Поездка в машине казалась долгой, и никто из нас не разговаривал. Я до сих пор не знаю, как он ехал со мной на коленях.
Знаю, почему сказала это вслух, потому что хочу, чтобы он сказал мне, что это ложь. Но он молчит, двигаясь к дому. Я чувствую, что меня начинает тошнить.
Я крепче прижимаюсь к нему, и тошнота немного проходит, когда я вдыхаю его запах. Впервые с тех пор, как он уехал на задание, я чувствую себя спокойно. Но это длится всего мгновение, потому что потом я вспоминаю, что скоро может быть еще одна миссия. И еще одна после. Я все еще могу потерять его. Я позволяю себе еще больше погрузиться в его объятия, зная, что его можно так легко отнять у меня. Один телефонный звонок, и он уйдет. Навсегда.
Я была так смущена, когда он направился на задание, потому что Мэгги сказала, что он прежде никогда не соглашался на миссии. Тихий голос в моей голове задается вопросом, не я ли подтолкнула его уйти. Может быть, ему нужно было на какое-то время отдалиться от меня. Это было то, что делал мой отец, чтобы уйти от нас с мамой — всегда работал допоздна, всегда просил меня оставить его в покое, потому что у него была работа, когда он действительно занимался другими делами. Например, ходил в бары или играл в компьютер. Он делал это так часто, что я перестала задавать вопросы. Я перестала пытаться привлечь его внимание.
Я слышу, как открывается входная дверь, и впиваюсь пальцами в Томаса, тошнота возвращается с полной силой. Я зарываюсь лицом ему в шею, не заботясь о том, что веду себя как трусиха из-за встречи с Мэгги. Может быть, она будет так взволнована нашим возвращением, что проигнорирует тот факт, что мы вместе.
— Блядь, я скучал по тому, как ты держалась за меня. Ты даже не представляешь. — Его голос звучит почти сдавленно, когда он говорит это.
— Я должна тебе кое-что сказать, прежде чем мы увидим Мэгги, — спешу сказать я, вспоминая, что она знает о моей беременности. Если она увидит меня с ее отцом в таком положении, предполагаю, она узнает, кто папочка малыша.
— Она поехала домой, — говорит он.