Бэн самодовольно оглянулся, ища сдержанного восхищения и признания расового превосходства, но в глазах капитана встретил немного другое... Да и сам ощутил, как ухмылке что-то мешает, неуместно продлевает её. Ну, конечно, вообще расслабился: кожа пятнами, и "рот до ушей, хоть завязочки пришей". Из углов ехидно растянутого рта нижние клычки лезут наружу, перекрывая верхние... "Хо-хо, я - душка!"
Эта улыбка роднит хамелонцев с дольчами. У одних в пасти, равняющейся каменоломне, у других - на антропоморфном лице. Плевки жвачкой при таких условиях ближе к намёку на плотоядность.
- Последний раз в книжке такого пятнистого, как ты, видал в начальной школе, на уроке природоведения. И много вас, таких... - напрашивающийся эпитет у капитана всё-таки не сорвался с языка. - Прижилось на нашей планете?
- Среди президентов или среди банкиров?
- Ясно...
Бен Торо рулил, человек молился, неотвратимо близилось время расставания.
На орбите Бен притормозил, услужливо развернул корабль, со скрипом разжал кулаки, затёкшие на штурвале, и пошёл освобождать сортирных пленников. Они пускай наручники с капитана снимают.
Катапульты на грузовых кораблях - самая что ни на есть третьесортная дрянь одноразовая. Шар, да и всё. Человек в такой сдохнет при малейшей нештатной. Пятьдесят на пятьдесят и без неё. Ему, хамелонцу - сгодится. Установил таймер на минимум, залез и выстрелился в открытый космос, в направлении родной планеты.
Вот и всё, последний аккорд крутизны отзвучал.
Бэн выбрался из капсулы, выпрямился и сразу припал к земле...
Маленький. Младший. Меньший на своей обожаемой планете. На дышащей волей, сладострастной, кровожадной, неукротимой родине. "Здравствуй, Хамелон. Благословенная Сельва, благослови меня".
Здесь даже тропические бабочки крупней его. Здесь у некоторых ветвистых лиан шипы длинней его руки, а цветы, лежащие на земле в розетке листьев, выше его ростом. Здесь и больше нигде во всей вселенной живут, процветают и, если предельно честно, завершают вытеснять их вид, природные враги хамелонцев - завры дольчи.
Они могли бы оказаться любыми на посторонний взгляд: грациозными, сладкоголосыми, миловидными, совершенными в пропорциях. Не влияет. Инстинкт кричал без вариантов: естественный враг, кромешный ужас.
Природа сыграла против интеллектуального преимущества, поставив на инстинкты, и выиграла партию за них, играя с самой собой. Вот мораль: интеллект, не взявший власть над эмоциями, - херовый инструмент, предательское оружие.
Ухищрения хамелонцев выжить рядом с дольчами не шли в сторону нападения, контратаки. Они не могли, не получалось думать в ту сторону. Взрослые хамелонцы по отношению к заврам оставались перепуганными детьми. Страшный бабай не имел слабых мест, будучи инфернальным злом.