Проснулась резко, словно от толчка. Ничего не понимая спросонья, схватила телефон. Именно он меня и разбудил, только вызов от мамы принять я не успела. Тяжело вздохнула и утерла лицо, прикрыв глаза. Откинула телефон и села на краю кровати, схватившись за голову. В ней шумело, и мысли путались.
Зарылась пальцами в жирные волосы и почесала ногтями кожу головы, словно это могло помочь думать и понять, что делать дальше.
Но через миг сама же себя одернула: ничего не делать, сначала — душ!
Под упругими струями холодной воды я пришла наконец в себя. Сразу вернулась ясность мыслей, и в то же время захотелось есть. Вот только в холодильнике мышь повесилась, так что я на скорую руку оделась, захватила сумку, телефон и ключи, и с влажными волосами отправилась в магазин. Сейчас мне было наплевать на всё.
Магазин находился рядом, через несколько улиц, так что уже через полчаса я с небольшим пакетом шла назад. Мне удалось поспать только несколько часов, так что сейчас было лишь позднее утро, даже не обед. В это время уже большинство было на работе, и Джули Мейсон тоже, по крайней мере, я её всегда видела только вечером. Сейчас же удивлённо наблюдала, как женщина — что странно: без своей излюбленной ярко-розовой помады на губах! — тащит за собой вяло переставляющую ноги девушку, ведя ту откуда-то домой. Лица я её не видела, только длинные белые волосы, красное мини-платье и высокие каблуки. Джули Мейсон шипела разъяренной кошкой:
— Что за непутёвая дочь мне досталась! Всю ночь где-то прошлялась, даже не позвонила и не предупредила!..
Блондинка только что-то буркнула. Я же мимолетно вскинула брови: у неё есть дочь, да ещё и такая взрослая? Неожиданно. Впрочем, внешность у женщины была специфической: так сразу и не понять, то ли ей тридцать лет, то ли пятьдесят.
Увиденная ситуация напомнила о собственных родителях. И я едва не хлопнула себя по лбу, обрадовавшись своей идеи. Ну, конечно же! Почему сразу об этом не подумала?
Не дождавшись того, пока вернусь в квартиру, прямо на улице набрала маму. Та почти сразу взяла трубку. Покорно выслушав её упрёки по поводу пропущенных, я как можно спокойнее и обыденнее сообщила, что еду в гости. Сначала в трубке воцарилась тишина, а после мама радостно воскликнула:
— Ну, наконец-то!..
В груди разлилось тепло: приятно знать, что тебя ждут и тебе рады. Жаль, что понимаешь это только, когда прижмёт. А прижало меня совершенно точно: оборотни наверняка зададутся вопросом, почему я так поспешно сбежала из посёлка, и когда узнают, что я в курсе о них… Что тогда будет, не хочу даже представлять, и без того было страшно до одури.
***
Автобус доехал к соседнему городу, когда день клонился к вечеру. Когда же выехал и из него, солнце уже начинало садиться.
Прислонившись лбом к стеклу окна, я отсутствующе смотрела на проносящиеся мимо виды и думала о том, как наконец попаду домой. Мне нужно было выйти в следующем городе, сесть на другой автобус и уже на нем я доеду в родной провинциальный городишко.
Протяжно вздохнув, перевела взгляд за окно. Мы выехали в пригород, сейчас на дороге было оживленное движение — всё же час пик. Нас замедлили ещё и полицейские машины с включенными мигалками, что стояли на краю дороги. Под деревьями на обочине леса полицейские ограждали что-то желтой лентой, некоторые стояли возле машин и мрачно переговаривались. Когда мы проезжали рядом с ними, в одном из них я с изумлением узнала… Ройса Эндерсона! Меня будто подкинуло.
— Остановите автобус!
Вылетела из транспорта, поправила рюкзак на спине, мрачно покосилась на тёмный лес и подошла поближе к происшествию. Недалеко от него как раз уже грудились репортёры и корреспонденты, к ним-то я и примкнула незаметно, внимательно слушая, о чём они шепчутся, и пытаясь разглядеть из-за их спин то, что отгородили желтой лентой.
Там явно лежало тело.
«Что Ройс Эндерсон делает в соседнем городе на месте убийства? Это вообще не его территория!» — прикусила губу и нахмурилась.
И удивилась ещё больше, когда среди криминалистов увидела Саймона Кэри — коронера.
Пока на меня по-прежнему никто не обращал внимания, достала телефон, осторожно сделала фотографию и всмотрелась в детектива и коронера. Глаза не светились — значит, не оборотни.
— Ну, что там?.. — услышала я шепот близко стоящих ко мне репортёров. — Узнали имя жертвы?
— Да, бумажник оставили при нём. Это Даниэль Уоркер, местный, — нехотя, но всё же поделилась женщина информацией со своими конкурентами.
Через полчаса, когда я уже ругалась на себя и думала, как теперь добираться домой, наконец стало понятно, что здесь делали Ройс Эндерсон и Саймон Кэри: жертву застрелили в грудь и положили рядом цветок аконита! Не тот самый почерк, но его имитация. И что бы это значило?