Странно, но раньше карие и темные глаза казались мне такими теплыми. Как корица. Как пряные специи. Как волнующий аромат кальяна. И я не понимала, как эти черные глаза могут быть такими холодными и отрешенными, не смотря на всю свою восточность.
Остановившись ровно посередине кабинета, я заставила себя выпрямить спину и приподнять голову, не в силах заглянуть в его красивое, жестокое лицо, когда на какое-то время повисло молчание – испуганное и напряженное с моей стороны, когда я боялась собственной смелости прийти прямо к нему, в логово этого зверя. И совершенно спокойное с его стороны, когда мужчина продолжал смотреть на меня своими пронзающими глазами, из под веера ресниц, начиная явно забавляться моим нелепым видом в его жутко дорогом кабинете.
«Как школьница…» - снова пронеслось в моей голове, и я все-равно вздрогнула, услышав его скучающий велюровый голос, который при этом был далеко не мягким:
- И?...
- Добрый вечер, мистер Хан…вернее утро…я понимаю, что занимаю ваше время, но…
- Ближе к делу.
Я тяжело сглотнула, подняв ресницы лишь на секунду, чтобы взглянуть на него и понять, что он продолжает смотреть на меня своими странными необычными глазами, явно забавляясь моими дипломатическими потугами, не казаться нелепой и смешной в этом богатстве и великолепии, где нет места даже моей бренной волосинке.
Я пришла просить о сделке, а не умолять его о пощаде.
Нужно было собраться и просто сказать, глядя в эти глаза, которые выворачивали мою душу наизнанку своей непроглядной бездушной темнотой.
Подняв голову, я встретилась с его черными глазами, заметив, что его губы, чуть дрогнули, проговорив подчеркнуто спокойно и вежливо, в какой-то мере даже копируя его манеру говорить:
-Я пришла сказать, что отдаю себя в оплату долга за аренду кафе и проценты за неуплату прошлого месяца, если вы пообещаете, что не тронете людей, живущих в моем доме.
Поверить не могу, что я сказала это вслух, не зарыдав и не кидаясь в истерику.
Наверное, не зря всю ночь репетировала у своего разбитого зеркала…и, кажется, получилось довольно неплохо, вот только меня все-равно бросило в дрожь, когда одна иссиня-черная резко очерченная бровь изогнулась, и Хан отрывисто усмехнулся уголком губ, показывая на левой щеке ямочку, смерив меня вдруг прищурившимися полыхнувшими глазами:
- Вот как? Интересно.
Когда его стройная фигура, затянутая в черный костюм, откинулась назад на массивное, обитое черной кожей кресло, расставив ноги, и блуждающий по мне черный взгляд стал откровенно оценивающим из-под черных длинных ресниц, я поняла, что начинаю неконтролируемо дрожать.