Вол’джин оторвался от чтения и обратил задумчивый взгляд на сидевшую напротив Баталию.
— Что с ней было, когда пленили Зул’джина? На ней, наверное, Амани выместили гнев и начали считать предательницей.
Эльфийка знала, что ответить, но колебалась. Она собиралась поведать Вол’джину то, за что её могли бы бросить в тюрьму на многие века, окажись он не тем, кому можно доверить подобную информацию.
— В день, когда его пленили, весть разнеслась молниеносно, в том числе и до моей деревни Лёгкий Ветерок. И стоило мне об этом услышать, как Атал’Амани в очередной раз использовала на мне Внутреннее зрение. Я вышла из дома и побрела в сторону Рассветного Дозора, пока не почувствовала, что она больше не смотрит моими глазами. Мне и самой стало интересно, что она пыталась высмотреть, и я выбирала те же цели, что и она, пока не увидела за спинами эльфов его, вождя Амани. Он был прикован к земле, а из его пустой глазницы по лицу рекой лилась кровь. Я слышала от Атал’Амани про то, как пытали троллей, но до этого я никогда ничего подобного не видела. Так или иначе, в тот же день до нас дошла новая весть — Зул’джин отрезал себе руку, за которую его приковали, и сбежал, когда за ним пришла подмога. Очевидно, что она сделала немалый вклад, чтобы он спасся.
— И ты тоже. Это довольно серьёзное признание, — Вол’джин был ошеломлён услышанным.
— Не скажу, что я жалею о содеянном. Война войной, но зачем издеваться над пленниками? Эльфам нравилось унижать и калечить поверженных троллей, а потом уже от Амани сбегали син’дораи без глаз и ушей, и череда жестокости не прекращалась. Потом следопыты дополнили уничтожение врагов поиском тех, кто им сочувствует, среди своих. И я молчала, пока меня не привели к вратам Зул’Амана. Одно дело не задумываться над войной, живя в деревне Лёгкий Ветерок, и совсем другое — самостоятельно исцелять тех, кто убил мою Атал’Амани.
— Убил? Что с ней в итоге произошло? — Вол’джин проникся рассказом Баталии и ему стало жаль слышать о таком исходе этой храброй эльфийки.
— Одним ужасным утром объявили, что Джустин Антиль нашли мёртвой, что предательницу убили свои же, тролли из племени Амани. А меня как её сестру привели в Рассветный Дозор, чтобы я это лично увидела. На ней не было ни украшений, ни рисунков на коже, она была бледна, по всему телу была россыпь гематом, а в грудь был вонзён тролльский кинжал. Мне, конечно, было не так значимо, кто её убил, но я точно знала, что это сделали не Амани. На полу я заметила бусины и кости с отверстиями. Видимо, это уже сами следопыты разорвали нити на ней, а убирать всё они поленились. Зато я их все собрала. Собирала до самой ночи, а потом за ней пришли тролли. С ними был и вождь. Он приказал своей группе не трогать меня. Зул’джин поднял её одной рукой и собрался уходить, а я остановила его и насыпала в ладонь те самые бусы. Вождь поблагодарил меня и велел как можно скорее уходить. В тот день Рассветный Дозор был стёрт с лица Азерот.
— И ты, когда вернулась в Лёгкий Ветерок, сказала, что просто смогла спрятаться?
— Так и было. Им ничего не осталось, как сделать вид, что мне поверили. Но внимание ко мне стало ещё более пристальным, — Баталия погрустнела и замолчала. Она задумалась, а после, словно вернувшись в реальность, принялась что-то искать в поясной сумке. — Я сохранила себе несколько, — она протянула Вол’джину нить с нанизанными на неё бусинами. Он взял её в руки и вспомнил: он подобные уже видел.
— Жаль, что ты не показала мне раньше. После падения Зул’джина наш передовой лекарь Златилен получила в качестве награды Петлю Проклятых Костей. Это было сильнейшее исцеляющее ожерелье, выполненное из каких-то костей, а между ними были точно такие же бусы, из них же был сделан дополнительный ряд. Если бы я знал всю эту историю, то отдал бы тебе.