Отставив пустую чашу в сторону, Вол’джин присел перед Баталией и с силой потянул на себя её длинное эльфийское платье. Юбка податливо разорвалась, а следом за ней были сорваны и рукава. Эльфийка ахнула и инстинктивно затрепыхалась, но привязанные к арке руки не позволяли ей как-либо препятствовать действиям вождя. Тролль окунул руки в кровь убитых людей и начал расписывать ноги и руки жрицы изображениями костей, а финальным мазком провёл горизонтальную линию на её шее.
— Больше Баталии нет. Встречайте жрицу Баталджи, — Вол’джин закрыл и её лицо маской, которую эльфийка видела ещё утром, но восприняла за новый элемент декора в доме вождя. – Её долг – служить духам наших предков и лоа, быть связующим звеном между живыми и усопшими.
Наблюдавшие за инициацией тролли забили о землю своим оружием и громко воскликнули ей приветствия.
Когда обряд был завершён, верёвку обрубили, и Баталджи устало присела на землю прямо там же. День выдался для неё тяжёлым и морально, и физически. Тролли расходились и теперь она могла расслабиться и перевести дыхание. Из дома Вол’джин вынес красно-коричневое платье и протянул его жрице.
— Добро пожаловать, Баталджи из племени Чёрного Копья. Новый посох тебе тоже соображу, у нас вот эти все золотые фениксы не в моде.
*
После того, как Бвонсамди обрёл новую служительницу, обитатели Сен’джина со временем доверились ей и осознали, что дорогие им души теперь не будут ни в чём нуждаться и тосковать. Оборона своих территорий и соплеменников чередовалась с яркими праздниками, и, казалось, племя Чёрного Копья так будет жить всегда, если бы ко власти не пришёл Гаррош. Не было ни единого тролля, кто не усмотрел бы в новом вожде Орды угрозу для былых порядков не только устоявшегося объединения рас под красным знаменем, но и для самих себя. Самого же Вол’джина многие не видели месяцами, а когда он являлся на родные земли, радость народа быстро сменялась тревогой от предречённых кровопролитных войн.
Баталджи, представляя себя на месте Атал’амани, мечтала сопровождать своего вождя даже в самых опасных сражениях, но вместо этого ей было наказано не останавливать службу обитателям загробного мира. Ей было ужасно тоскливо и страшно оставаться на Островах Эха, пугала неизвестность и тревога за самого Вол’джина, о судьбе которого доносились самые ужасающие и противоречивые домыслы, но она не переставала каждый день облачаться в ритуальные одежды и исполнять то, что ей вверили – пустяковое по сложности, затратное по времени дело, но очень ценное для Чёрного Копья.
В один день все слухи свелись к одному — Вол’джин мёртв, на него совершили покушение кор’кроны Гарроша - и теперь никто не воспрепятствует военной экспансии Орды. Баталджи тоже это слышала, но она отказывалась верить в его гибель – душа тролля непременно связалась бы с ней, будь это правдой. Она оставалась спокойной и пыталась передать это спокойствие и другим. Эльфийка точно знала – они вновь проведут совместный ритуал, ещё раз раскурят одну на двоих трубку лёжа в гамаке, обсудят, с чем каждый из них столкнулся за это время, но самое главное – она знала, кто станет следующим вождём Орды. Баталджи ждала этого дня, ждала поражения Гарроша и разделяла каждое намерение, которое преследовал Вол’джин и его союзники.
Тролль был сам не свой, в последний раз всё перепроверяя, анализируя отчёты преданных ему военачальников, глядя на затёртые до дыр тактические карты, готовясь на следующий день пойти войной на Оргриммар.
— Хотя бы сейчас возьми меня с тобой, я буду лечить тебя или того, кого ты скажешь, если вас поранят, — Баталджи, обнявшая Вол’джина со спины, вывела его из тягостных раздумий.
— Ты говорила, что тебе противны кровопролития, но каждый раз ты просишься идти со мной. Я оберегал тебя от ужасов войны, но теперь и твоя помощь будет не лишней. Только вообрази, Баталджи, те тролли, чьи песни до нас сейчас доносятся, далеко не все останутся в живых. Уже завтра многие из них расстанутся с жизнями. Я не раз рисковал собой, и завтра я сделаю это в очередной раз, но мне невыносимо больно осознать, что я вернусь с победой в опустевшее селение.
Эльфийка никогда не видела Вол’джина таким. Он производил впечатление полной готовности к бою, но от неё не скрылось в какой нерешительности пребывал глава племени.
— Сейчас мы рискуем собой ради праведного дела – чтобы остановить Гарроша и не позволить ему безнаказанно проливать нашу кровь. Для меня и любого из нашего племени будет честью погибнуть ради спасения племени и всего Азерота.