<p>
Он снова и снова смотрел на карту. Да, ближайшие фермы гораздо ниже по течению. Да, у Сартена есть соседи, но они в другой стороне. Да, до города надо ехать несколько часов в другую сторону. Так чего же его до сих пор трясёт, если они всё рассчитали верно?!</p>
<p>
Это было тоскливо и тяжело - сидеть в машине и ждать. Он знал, что ожидание закончится, что солнце уйдёт, и они продолжат путь, а впереди должна быть встреча с одним из друзей Ника на берегу другой реки, он везёт сборный катер в закрытом грузовике... Тоска и тяжесть на душе. Было большое дело, был результат, и ощущение было - что ты не зря живёшь... хотя эти, которые сейчас под солнцем делают укрытие для его машины, не согласились бы, что сейчас нет дела... И всё же, всё же. Сартен-старший действовал так же, как и его первые проводники, - в первую очередь отправлял своих знакомых и друзей, кто уцелел, да и сейчас они же и идут, а может, все уже и ушли, кто знает, но сейчас всё равно приходят и будут приходить... если не перехватят по дороге. На ферме были мужчины, много мужчин, а теперь он заставил женщин рыть подземный ход, теперь вот ещё они сооружают убежище, и ещё по дороге будут... а потом он отвезёт их к Переходу и на обратном пути будет пережидать день, видя, где земли касались их руки. Один.</p>
<p>
Он спохватился. Как же легко было за два года привыкнуть к тому, что ты беспрепятственно отправлял людей за Переход, как же трудно и больно снова возвращаться к режиму постоянного страха, оглядки, ожидания удара...</p>
<p>
Когда укрытие было готово, они сидели в почти ночной тени деревьев, женщины пошли купаться в быструю холодную воду, а он готовил им еду на маленьком костре, который нельзя было ниоткуда увидеть. Почти лето, и опять ночь... И почему в голову даже в этой безлюдной тиши лезут только одни мысли - о том, сколько таких вёсен и лет ещё осталось?!</p>
<p>
Они разговаривали тихо, почти неслышно: привычка скрываться обострила слух и заставила позабыть о том, что голос может быть звонким. Та, с серыми глазами, сидела рядом с ним, - и почему-то вспоминалась серая зверушка из тюрьмы, которая пела. Так близко подошла и не боялась...</p>
<p>
</p>
<p>
***</p>
<p>
Равнину между двумя реками они пересекали днём. Ехали по кривым, почти несуществующим дорогам, которые Райнер и Сартен-старший выискали на старых картах, а где-то далеко - параллельно им - добирался до реки друг Ника, везя сборный катер, перед выездом они поговорили по рации, буквально два слова, чтобы даже если кто-то перехватил разговор, то ничего бы не понял... Тот ехал легально, через пост на границе, чтобы потом свернуть на такую же плохо различимую дорогу, и они рассчитали так, чтобы этот поворот пришлось проходить днём, когда некому следить. Подумалось: повезло, что границы между странами почти условные, что на Дисе нет давней ненависти древних цивилизаций, заставлявшей страны отгораживаться друг от друга глухой стеной... Где-то по дороге Райнер поменялся с одним из своих подопечных, пустил его за руль, а сам забился на сиденье и, борясь с дремотой, ждал звонка от друга Ника, - что всё в порядке, съехал с трассы, всё идёт по графику... ну, может, с отставанием... Его затягивало в сон, рация как будто онемела, люди сначала разговаривали шёпотом, - женщины что-то обсуждали, - а потом замолчали, заметив, что он спит.</p>
<p>
Он сам не понял, отчего вдруг проснулся, - то ли ноги затекли, то ли что-то ворвалось в сон, встряхнуло постоянную, глубоко засевшую тревогу и заставило продрать глаза, оглядываться по сторонам, хватаясь за оружие.</p>
<p>
-Тихо, тихо, - попросил певучий голос с заднего сиденья. - Ты чего переполошился? Судя по карте, скоро будем на месте.</p>
<p>
Райнер попытался выпрямиться и со стоном схватился за занывшие колени.</p>