- Ну конечно… и спорил не ты, и клинья не ты подбивал.
- Лера, ну, какие клинья? – Врать бесполезно, это он уже понял, голову набок склонил, и устало выдохнул, посмотрел бы в глаза, но такой честью его не удостоили. – Да, это было, но фотографии… я не знаю, кто это мог быть, но не я.
- Конечно, не ты. Это я.
Равнодушный тон убивал и Прохоров темнел лицом после каждого слова Леры, она занималась какими-то бумагами, работала, а он здесь только отвлекает её, жужжит что-то, внимания требует. Сердце в горле отзывается, а он бессилен перед её взглядом, перед её равнодушием.
- Лера… ну, перестань, не смотри на меня так. Да, я дурак, я был не прав, признаю, но ты мне нравишься, правда. Я только потом это понял, когда ближе тебя узнал. Хотел признаться во всём, но наверно струсил, ты бы вряд ли простила. Я клянусь, когда найду этого… – Прохоров прямо-таки затрясся от злости, – голову оторву.
- Я же сказала, что это я. Надеюсь, меня ты пощадишь? – Лёгкий смешок отвлёк Прохорова от злости, и теперь он смотрел на Леру с неподдельным интересом. Всё ещё казалось, что он не понял её слов.
- Как это ты?
- А вот так!
Ручку она бросила, бумаги отодвинула в сторону, смотрела на него пристально, и как-то безжалостно.
- Или ты думал, что я не узнаю?
- Я ничего не думал…
- И я о том же. И в этом была твоя большая ошибка. Я Машу предупредила и просила передать всем: такие шутки со мной не пройдут – не вчера на свет родилась. Вова, пойми, здесь дело не в тебе и не во мне, просто веди себя достойно. Проиграл – смирись. Если смириться не можешь – отойди в сторону и не мешай.
- Лера, ты замечательная женщина…
- Да, я знаю. Именно поэтому ты решил мне подложить свинью. Но я предлагаю тебе мирное решение проблемы.