Тихое фырканье говорило о согласии, поэтому Паша хлопнул в ладоши и предложил.
— Тогда все за инструменты. А Соня пусть подождет.
Неторопливо ребята разбрелись по местам, а Константин, который цепким взглядом проводил меня до дивана, спрятался в углу, подперев спиной стену, и задумчиво уставился на Хила.
Первые звуки из огромных старых колонок пронзили меня насквозь — ребята заиграли самую красивую свою песню. Я всегда мечтала, что она обо мне и Арсе, тешила себя надеждой, что он всё ещё что-то чувствовал, и постоянно вспоминала фото из его социальных сетей в обнимку с Варей.
Это всё было для нее.
Сеня пел, но я не слышала слов — всё вокруг утонуло в моих мыслях, эмоциях и печали. Его рот открывался, мысок ботинка притопывал, руки со страстью обхватывали микрофон и стойку, а в моей голове только звучало одно:
Просто друзья.
Как он мог сказать подобное? Каким образом язык повернулся ляпнуть эту глупость? Казалось, что даже из космоса мои истинные чувства к Хилину были видны — настолько сильно я его всегда любила. И лишь он дальше собственного носа ничего не замечал.
Пришлось приложить все усилия, чтоб сосредоточиться на Гранине, который с нежностью обнимал акустическую гитару. Его пальцы порхали над струнами, словно бабочка над цветком в поисках нектара.
В спину холодно дышит печаль,
И слова застревают в груди.
Так и хочется кинуть: "Мне жаль!",
Только сердце всё шепчет: "Не жди…"
Не простит, не оставит следы,
Вырвет прошлое старым листом.
Утекло слишком много воды,
Не оставив любви "на потом".
Вместо музыки — только лишь крик.
Вместо просьбы — холодный приказ.
Я убит, болью к полу прибит,
И виною тому твой отказ.
И всё же мой взгляд в итоге вернулся к Арсу. К сожалению, он заметил, с каким интересом я следила за Гришей с инструментом, поэтому сразу насупился, словно маленький ребёнок, и принялся прожигать во мне взглядом дыру.
Первая половина репетиции пролетела быстро. В перерыве ребята сразу же подошли ко мне, ещё раз поздоровались, узнали про дела, настроение и их выступление. Все трое уточнили, точно ли мне понравилось, что можно было бы изменить. Гриша так в итоге вообще уселся рядом и с самовольной ухмылкой следил за действиями Хила.
— Он всегда такой бука? — поинтересовалась я, легко мотнув головой в сторону солиста. Гранин нахмурился и уточнил:
— Ты про Арса? — он рассмеялся и недоверчиво спросил. — Ты серьезно? Он сейчас ещё в ударе! После возвращения в город весь светится, как новогодняя ёлка. А вот первые полгода, как мы уехали, он был совсем невыносим. Как думаешь, почему группа так называется?
— Хм, — задумалась. — Без понятия, если честно.
— Мы стали работать с продюсером почти сразу, он наше выступление в "Подвале" ещё видел. Но так как мы к тому моменту не удосужились придумать название группы, он решил, что сделает это сам. После переезда в Москву Арс был сам не свой — хмурый, холодный, молчаливый. Его за это все на студии звукозаписи стали звать Январь. И вот одна девочка хотела с ним сфоткаться, а он отказал. Она и спросила в шутку: "У тебя что, сердца нет совсем?" Арс ответил: "Моё сердце осталось в Энске". Продюсер это услышал и почти сразу предложил такое название. Всем понравилось.
С минуту я молча изучала свои ладони и переваривала информацию.
— А почему он был угрюмым?