Я стоял и смотрел на неё и не знал имею ли право сейчас обнимать её, имею ли право касаться её, когда она вспоминает о том, кто ей был так дорог.
— Почему ты не спросил, зачем я ходила к психотерапевту?
— Полина, ты никогда не спрашивала, но мне двадцать семь лет. Я взрослый человек и понимаю, что у каждого из нас есть что-то за спиной. Я не думаю, что это было бы тактично, видя твои слёзы, спрашивать, почему ты ходила к психотерапевту. Если ходила, значит было нужно.
И вот тогда она меня обняла крепко, сильно, и сила у неё была такая, что я почувствовал натиск. Мне нравилась в ней это, она была похожа на стихию: сильная, волевая и в то же время необычайно мягкая.
Я чувствовал её боль и нежно обнял её. Я не должен был говорить сейчас про себя, о нас. Ничего про настоящее не должно было быть напоминаем. Боль должна была пройти сама.
Мы стояли столько, сколько нужно было ей, а потом она просто отошла, посмотрела мне в глаза и робко взяла меня за ладонь.
Мы прогуляли тогда до рассвета в тишине, слушая море, слушая музыку, которая стихла, просто дыша воздухом и друг другом.
На рассвете она села на самый большой камень, который только был на этом пляже, а я сел рядом. Я коснулся своим плечом её плеча. Какое-то время она молчала, а потом снова заговорила:
— Я задержалась у подруги, мы рисовали на старых, заброшенных гаражах граффити, и мой папа, он пришёл за мной, потому что я задержалась на несколько часов. Он сильно кричал, а я злилась на него, потому что он не давал мне свободы, а я хотела заниматься тем, чем хотела. И я не понимала, почему я должна тратить своё лето на домашние дела и ложиться спать слишком рано будто пять лет. Мы ругались очень сильно, а потом он ушёл за какой-то гараж курить. А ко мне подошли несколько парней, они начали меня дёргать, трогать, толкать, один стащил с меня юбку, и они стали громко смеяться. Я пыталась с ними сражаться, сопротивляться, кричать, но они были сильнее и действовали сообща. Вскоре подоспел папа и началась драка. Кто-то схватил железную балку и… — она замолчала, и я слышал, как волны хлещут о берег, слышал вдалеке первую электричку, но я не слышал, как она дышит и что её сердце бьётся.
Я волновался за неё за то, что она снова переживает те чувства, но продолжал слушать тишину, потому что знал, что я не должен сейчас её трогать.
— Папа умер в скорой помощи, врачи не успели ничего сделать. А я знала, что он умер из-за меня и последние слова, которые он услышал: «Ты постоянно не даёшь мне свободы, заставляешь что-то делать и контролируешь меня. Я хочу свободы, я хочу свободы от тебя», — то было последнее, что услышал от меня мой отец. Понимаешь? Это я виновата в его смерти. В том, что его нет. Я выбрала свободу, — она легла мне на колени, а я позволил ей удобно разместиться. — А потом я себя не помню. Меня вырастил отец, мама умерла давно. Мы жили с ним вдвоём и когда его не стало, меня тоже не стало. Ко мне жить приехала моя бабушка, но я почти ничего не помню, жизни с ней не помню. А лишь помню психотерапевт, потом Андрея.
Знаешь Марк, когда я тебя встретила там, в купе, то я почувствовала к тебе что-то, что не чувствовала ни к кому, даже к нему. Когда я хочу дотронуться до тебя, когда я хочу поцеловать тебя, то я вижу его — Андрея. Мне кажется, что я схожу с ума. А сегодня мне мерещился папа, понимаешь? Я буду счастлива, а его нет. Нет, потому что я не пришла, я опоздала, я не сдержала слово, — и она заплакала.
Она плакала, а я гладил её по голове, так пришёл рассвет.
Я не стал спрашивать, какая к ней приехала бабушка и с кем теперь живёт Полина, отчего умерла её мама. Я не хотел ворошить её прошлое и ковырять её раны. Она рассказала то, что хотела рассказать. Я принимал её любую и если бы её прошлое оставалось в тайне, то я бы не настаивал на том, чтобы она раскрывала свои потайные шкафы.
А потом мы встали, и я проводил её до остановки.
Я смотрел, как она уезжает на маршрутке в сторону посёлка, где жила её бабушка, и мне казалось, что уезжает она навсегда. Сердце сжалось, а в горле появился какой-то ком. Я смотрел вслед маршрутному такси, и что-то внутри нервно тикало. Я хотел бежать за транспортом, не останавливаясь, до тех пор пока не упаду, только чтобы она не исчезала из виду, только чтобы её след оставался виден.
========== Эпилог ==========
Встреча. В той, в которой она рассказала мне о себе, приоткрыла свою душу и рассказала свою тайну была последней.
Она больше не пришла.
Я долго думал, что я сделал не так и почему Полина прекратила наше общение, почему она больше не приехала и не захотела отвечать мне на звонки.