Она посмотрела на Гарри, а он помотал головой. Гермиона сначала не поняла, что он отрицает: то, что все её слова неверны, или то, что она не права, или…
— Он вернулся уже как полгода, Гермиона, и работает в Мунго. Я хотел тебе сказать, но что-то закрутился…
— Закрутился? — крикнула она.
— Ты не должна на меня кричать. Я же не знал. Я ничего не знал, понимаешь, Гермиона? Если бы я только знал, то я бы сказал сразу, как только встретился с ним.
— Ты был в Мунго?
Гарри вздохнул и пожал плечами.
— Ну, это была дурацкая история… Было дело, не это неважно. Важно то, что ты должна закончить эти страдания.
— Я хочу, Гарри, только одного — чтобы он был здоров и счастлив. И если это так, то мне больше ничего не нужно. Я не хочу испытать боль снова, — она помолчала и, поджав губы, какое-то время ничего не говорила. — Мне проще лишь помнить о том, что между нами было, чем испытывать эту боль снова.
Она больше не посмотрела на Гарри, встала и собралась уходить. Отряхнула мантию и задержалась на минуту.
— Гермиона, я считаю, что ты не должна тратить свою жизнь на предрассудки и не должна думать за других. Ты спросила: кто вы друг другу? Но ты сама ответила на этот вопрос, когда рассказывала мне о нём, о себе, и о том времени, когда вы были вместе. Ты просто боишься, что скажет общество — что ты и Драко Малфой вместе, чистокровный и маглорождённая. Только мне кажется, это не имеет значения и никогда не имело, знаешь, для чего? Для любви, Гермиона.
Она даже не повернулась к нему и продолжила стоять спиной, но Гарри словно выстрелил из лука, и его последняя стрела пронзила её в самое сердце. И она стремительно покинула его кабинет.
========== Часть 5 “Больше чем друг” ==========
Гермиона бежала и задыхалась. Казалось, ей перестаёт хватать кислорода. Она останавливалась, но снова делала рывок и бежала, словно хотела вытряхнуть свои мысли из непослушной головы.
Гермиона не хотела ни о чём думать, не хотела думать о тех словах, которые произнёс Гарри.
Как только она могла подумать, что груз тяжёлых воспоминаний падёт, если она расскажет всё это своему близкому другу? От этого теперь невыносимо заболело где-то там, внутри, что-то, что сжалось так, словно и разжать это уже невозможно.
А в голове возникли тысячи картинок из прошлого и его образ, который она не могла выкинуть из своей головы.
Стало невозможно дышать от ветра, а щёки разрезали слезы. И это уже не слёзы ветра — это она плачет о том, чего сейчас нет.
Гермиона остановилась и упёрлась ладонями в свои колени. Сердце билось так, словно сейчас оно может выпрыгнуть, а сильная боль проколола насквозь грудную клетку.
Остановившись, она осознала, что убегает от самой себя, от своих чувств, эмоций, от своей любви, которую она не смогла спрятать, запереть в своём сердце. Любовь разрасталась. Казалось, она сейчас вырвется наружу и начнёт жить собственной жизнью. От этого Гермионе стало страшно.
А что, если она встретит его случайно? Например, в тех местах, в которых бывает, ведь он тоже волшебник. Их мир не огромен, поэтому они могут пересечься. Ведь такое может случиться, и Гермиона знала, что случайности случаются намного чаще, чем то, что, кажется, должно происходить регулярно. И именно случайность всегда случается, непременно.
Может быть, ей никуда не ходить и только работать? В конце концов, у неё есть мир маглов, а здесь Малфой ей не попутчик. Гермиона знала, что не встретит его среди маглов. Она была уверена, что и Министерство, а так же еë скромный отдел, послужит безопасным местом, ведь Малфой и то, чем она занимается, — просто несовместимы.
Гермиона тяжело выдохнула и разогнула спину. Её мышцы гудели, а в ушах был странный звон.
— Соберись, соберись, — Гермиона кричала и хлопала ладонями по своим щекам. Сделав несколько сильных хлопков, она замерла с ладонями на лице. Её накрыло воспоминанием от ударов других ладоней, не её.
— Гермиона, Гермиона, посмотри на меня! Посмотри, ну же! Открой глаза и смотри, — голос, такой мелодичный, но слишком тихий, как будто звучит из подвала.
Гермиона вспомнила, что открыла тогда глаза и зрение сначала подводило её. Она видела всё словно через мутное стекло, но потом картинка стала чётче и перед ней возникла Луна Лавгуд. Её ладони — это они касались лица Гермионы, оставляя неприятное жжение.