========== Бонус ==========
Сегодня был воистину удивительный день. Кэлен Амнелл, последние несколько месяцев чувствовавшая себя бесправным пленником даже в своей собственной спальне, вдруг ощутила на своём лице дуновение ветра свободы — пусть это и был лишь его слабый порыв из приоткрытого лордом Ралом окна. Сейчас это замечательное, лёгкое и самое дорогое Кэлен чувство сконцентрировалось в одном-единственном человеке: в её единокровной сестре — Цирилле, которая, спустя недели дороги, наконец добралась до Народного Дворца.
Проходя по освещённым полуденным солнцем галереям, королева Галеи казалась дышащим олицетворением Создателя, лишь чудом обрётшего плоть и кровь: вьющиеся локоны, уложенные в аккуратную причёску, обрамляли её идеальное белое лицо золотым ореолом, в вечно светящихся зелёных глазах играла тень усмешки, а идеальные черты лица, казалось, могли выражать лишь понимание и расположение. Постоянно надевая бесстрастную маску Исповедницы, Кэлен ничуть не удивлялась, безошибочно определяя такое же напускное выражение лица сестры каждый раз, когда той приходилось иметь дело с малоприятными личностями. Единственное различие между их масками заключалось в том, что маска Исповедниц действовала в качестве сурового средства устрашения. Цирилла же, наоборот, располагала к себе людей, своим обаянием завоевывая Галее новых союзников.
Мать-Исповедница и сама не заметила, как они оказались в портретной галерее дома Ралов. Она старательно избегала этого места, зная, что здесь увидит портреты всех правителей Д’Хары почти за три тысячи лет, начиная от Альрика Рала и заканчивая самим Ричардом. Цирилла, не заметившая неудобное положение, в которое Кэлен собственноручно и, очевидно, по глупости поставила себя, повернула голову налево, внимательно изучая каждый портрет, мимо которого они шли. Картины были действительно внушительных размеров и протягивались от пола до потолка, как и высокие стрельчатые окна, расположенные на противоположной стене, обеспечивавшие прекрасное освещение картин в дневное время. В нишах между портретами возвышались древние статуи высотой с человеческий рост, изображавшие практически полностью обнажённых, прекрасно сложенных мужчин и женщин, застывших в воинственных, даже угрожающих позах.
Д’Хара никогда не была миролюбивым государством, и её внушительные размеры по сравнению с любой другой страной Срединных Земель, будь то даже вечно лающий на соседей Кельтон или созданная объединением двух стран Галея, были тому лишним доказательством, поэтому и скульптуры в нишах, ничтожно маленькие по сравнению с изображениями лордов Ралов, но крайне многочисленные, были напоминанием о том, что за каждым из них стояла внушительная сила: верные морд-сит и преданные солдаты. Сталь против стали.
Коридор был очень широк, чтобы каждый мог рассмотреть портреты великих Магистров Д’Хары в полный рост, не сломав шею. Конечно, задирать голову все же приходилось, и это было своеобразным наставлением для каждого, удостоившегося чести пройти здесь: на лорда Рала смотрят только снизу-вверх и только с почтительного расстояния.
Кэлен не оценила эту архитектурную уловку. Она вспомнила свой родной дворец, в главном зале которого потолок украшала фреска с самой Магдой Сирус, первой Исповедницей, и её волшебником Мерритом, который, по легендам, обладал редчайшим даром Творца. Говорят, такой дар встречался почти также редко, как дар боевого чародея. Живопись во Дворце Исповедниц была способом показать, что давние покровители Эйдиндрила все ещё заботились о жителях города, и Мать-Исповедница, олицетворявшая верховную власть во всех Срединных Землях, была их непосредственной преемницей. Исповедницы, насколько бы сильно простой народ их не любил, какими бы монстрами ни считал, никогда не превозносили себя, и их народ не стоял перед ними на коленях часами. Многовековая позиция Ралов по отношению к своему роду вызывала у Матери-Исповедницы только рвотные позывы, щедро приправленные своеобразной завистью: жестоких Ралов в Д’Харе почитали и даже любили, независимо оттого, тираны они или честные и справедливые правители. Исповедницы, всегда защищавшие права как сильных стран, так и слабых малочисленных народов, такой роскошью, как преданность и почёт подданных, похвастаться не могли.