«С днем рождения, Регулус, я надеюсь, что у тебя будет приятный день рождения, не смогла отправить весь торт, — она прислала мне письмо на мой день рождения и коробку с куском торта. Это был морковный пирог.»
И я никогда не пробовал ничего вкуснее.
Просто подумал, что она приготовила что-то для меня. Только для меня. Откусив один кусочек, я выбросила торт. Вместе с письмом.
Я знал, что лучше не дружить с грязнокровками. Даже если они пахли ванилью и у них были медовые глаза.
========== Четыре. ==========
Наступление половой зрелости тем летом было для меня адом. У меня был более глубокий голос, и эти гормоны сводили меня с ума.
Сириуса не назначили старостой, и ему было наплевать на весь мир.
В поезде я сел рядом с Барти и Эваном Розье, который вырос буквально на пять дюймов за летние каникулы.
Но, святой боже. Гестия вошла в поезд, выглядя как женщина. Теперь у нее была развитая грудь, и ее лицо стало более четким, но снова у нее была полноразмерная грудь.
На ней были джинсы с низкой посадкой, и ее живот был открыт.
Я выпрямился, когда она проходила мимо, Барти быстро поправил прическу. — Привет, Регулус, — она помахала рукой и направилась к Сайре, которая уже ждала ее.
Почему богини тратят свое время на земле? Она бы лучше подошла богам.
Смотреть на нее в классе было все равно, что читать чистую настоящую поэзию. Слышать, как она говорит, было все равно, что впервые услышать свою любимую песню.
Но в тот год я был не единственным, кто заметил ее женственные черты.
Мое сердце выпрыгивало из груди, когда я смотрел, как она идет, обняв Дарена Брауна за плечи.
Я испытывал ревность, как никто другой. Дарен был кровным чистокровным Слизеринцем, и он встречался с грязнокровкой Гриффиндора.
В те рождественские каникулы, когда она уехала домой, он остался и целовался с другими девушками, которые остались.
Он не заслуживал ее. Ему был дан дар быть с ней, чертова привилегия, и он был неверным псом.
Я заколдовал его рот на следующий день после того, как узнал.
Все стало еще хуже. Сириус ушел. Он действительно ушел. Он был единственным человеком, который у меня был. Который был мне небезразличен, и он ушел.
Со слезами на глазах я умоляла его остаться. Я нуждалась в нем.
Он отвел глаза, прежде чем уронил летучий порошок Трус. Не мог даже посмотреть мне в глаза.
Он знал, что нам пришлось пережить в том доме, но все равно ушел, как кто-то может быть таким эгоистичным.
Она не была.
— Сириус рассказал мне, что случилось, ты в порядке? Если ты хочешь поговорить, — я скомкал бумагу.
Я дождался окончания ужина, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.
— Оставь меня в покое, Дэвис, перестань посылать мне чертовых сов.
— Я просто знаю, что тебе, должно быть, было больно, когда он ушел.
—Ты ни Хренов не знаеш, ты, грязная, бесполезная, грязнокровкой!
Я заметил слезы, навернувшиеся на ее медовые глаза. Я никогда не испытывал большего сожаления и хотел забрать свои слова обратно. Я хотел сказать ей, что я не это имел в виду.
Но она высоко подняла голову и ушла. Я знал, что Гестия Дэвис не собирается терпеть мое дерьмо.
И гребаным человеком, который утешал ее, был Дарен.
В тот год я ненавидел Дарена больше, чем кого-либо другого. Я ненавидел слушать, как он рассказывает мальчикам, что они сделали, или как она позволила ему схватить себя за грудь.
— Дарен, заткнись на хрен, — я не мог вынести, когда тот неуважительно отзывался о таком ангеле, как Гестия.
Кто-то проговорился, что Дарен целовался с девушками, и она порвала с ним на глазах у всех. Никаких вопросов не задавалось.
— Грязнокровка, я встречался с тобой только для того, чтобы посмотреть, позволишь ли ты мне залезть к тебе в штаны, — огрызнулся он, заставив стол захихикать.
— Рада, что я этого не позволила, — Она выглядела уверенной в себе с собранными в хвост волосами и прямой спиной.
Слизнорт любил ее. Она была умной и ни разу не нагрубила и не прервала его уроки. Она заслужила свое место за столом благодаря чистому таланту а не только фамилии.
Мне нужно было извиниться. Она посмотрела на меня и больше не улыбалась. Те месяцы без нее показались мне очень холодными.
Это был последний ужин в клубе. На ней было красивое платье, а ее сумасшедшие волосы были распущены.
Все ушли, включая ее.
— Дэвис, — позвал я. Не громко, если она услышала, она услышала, если нет, все в порядке.
Она остановилась и обернулась.
— Блэк, — ой.