Все уже собрались. Самая старая из старейшин, Августина уже начала читать подготовленную речь:
-- Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память Камышева Дениса Александровича, павшего в сражении. Он был одним из лучшим воинов, храбрейшим из нас. Он не раз спасал своих товарищей, всегда был готов прийти на помощь, пожертвовать собой и в этот раз он поступил именно так. Мы знали его не только как воина, но и прекрасного человека, сына, жениха, возлюбленного и друга. Денис никогда не унывал и не грустил. Свет его души никогда не угасал даже в самый трудный час. Его смерть большое горе для нас, но мы всегда будем его помнить и хранить память о нем в наших сердцах.
-- Прощай, твоя жертва не будет напрасной, я проживу ее за нас двоих, -- тихо еле слышно произнесла я, прикоснувшись горячими губами к его холодному лбу.
Дэн был светом, моим светом! Он стал моим другом, братом, первой влюбленностью…
Как сейчас помню запах сена, в котором мы лежали. Он смотрел на меня и смеялся. А потом наклонился и легким поцелуем коснулся моих губ. И в тот миг мне показалось, что вот все мои мечты осуществятся. Я была так счастлива. А Денис отстранился и сказал: «Я люблю тебя Роза, как сестру и я подумал, что ты должна узнать первой. Мы с Алиной женимся». На меня словно ведро ледяной воды вылили. Размечталась девчонка! Да, все же я мечтала, надеялась. И в тоже время это не помешало мне искренне порадоваться за него. Я восхищалась им, и он мне нравился, сильно нравился. Возможно, я бы полюбила его, дай он мне шанс. Но Ден всегда видел во мне лишь сестру. В тот день я запретила себе думать о нем, как о возлюбленном.
Мы с Денисом стали близкими друзьями и по-своему любили друг друга. В тайне от всех мы встречались по ночам и болтали, правда чем взрослее мы становились, тем реже были наши встречи… Как же я буду скучать!
Когда все подошли старейшины подожгли погребальный костер. Я смотрела, как пламя пожирает его. Кажется, совсем недавно мы провожали маму, теперь друга, кто будет следующим?! Страшно. Даже не хочу об этом думать.
На удивление я больше не плакала, будто израсходовала годовой запас слез.
-- Как ты? – поинтересовался Ник, подойдя ко мне.
-- Как видишь цвету и пахну, -- не удержалась от издевки.
-- О как. А ты подготовила отчет? – тут же поинтересовался Никита.
-- Да. Всю ночь сидела, как проклятая над ним. И знаешь, он оказался очень интересным.
-- Пойдем в штаб обсудим, -- неожиданно серьезным тоном ответил Ник.
-- Хорошо, -- я немного растерялась, но в отчете и правда было слишком много того о чем, пока простым смертным знать не нужно.
Мы быстро дошли до штаба. Ник отодвинул передо мной стул, а сам плюхнулся напротив и достав сигарету, закурил. Он медленно словно, наслаждался каждой секундой, затянулся и также медленно даже лениво выпустил сначала колечко, потом струйку дыма, как будто пытался обкурить меня и неожиданно произнес:
-- А тебе идет платье, жаль что черное.
Я посмотрела на свои голые коленки и попыталась натянуть на них ткань. Это платье принадлежало еще моей маме и хранилось специально для похорон. Я и любила его и ненавидела одновременно. Едва я надевала это красивое прямое платье, идеально облегающее и подчеркивающее каждый изгиб моего тела, как понимала насколько красива и в тоже время я ненавидела его черный цвет, означающий смерть.
А Никита этого словно не замечал, он просто оценивал меня, а его взгляд казалось, проникал даже под плотную ткань, заставляя смущаться и в тоже время трепетать в ожидании.
Я отдала Нику отчет, стараясь не думать о его словах, выведших меня из равновесия.
Никита несколько минут читал отчет, а потом зло бросил бумаги на стол, выругался и, сделав глубокую затяжку, посмотрел на меня:
-- Ты что, правда, так считаешь?
-- Все что там написано, подтверждено исследованиями, -- ответила, не понимая его вопроса.
-- А как же исследования первого напавшего волка? – таким же тоном, пугающим до дрожи спросил Ник, выпуская в мою сторону струю белого дыма. Прямо сказать я чувствовала себя мышкой, зажатой в углу матерым котярой.