— Н-но я… Я не понимаю…
— А мне кажется, всё Вы прекрасно понимаете и осознаёте, как и Ваши люди. Вы ведь приехали сюда далеко не за правдой, а за местью и наживой.
— В-вовсе нет… — Конуей занервничал, и я отчётливо видела, как дрожат его губы и зубы. — Я приехал, чтобы попытаться выяснить правду и причину смерти своих сыновей… Но нет. Я не верю, что Вы способны на такое.
— Если Вы не верите, то Вы ещё больший глупец, чем мне казалось, — я сжала трость отца с силой и чётко стукнула ею о ступень. — За то, что ваши сыновья сотворили с моей сестрой и со мной, они заслужили кару во сто крат хуже, чем даже смерть от моих рук.
Сию же секунду я услышала резкий хлопок, а потом возле своего уха резкий свист. Но сама даже не содрогнулась, хотя поняла, что в меня стреляли, но случилась осечка.
Наверняка Себастьян сделал так, чтобы человек Майкла промахнулся.
Я гневно прищурила глаза, стукнула громко тростью по ступеньке и закричала:
— Вы были бы не то что плохим свёкром, но и плохим «тестем»!
Сигнал был дан.
Все мои слуги в то же мгновение вышли из своих «укрытий» и начали нападать на наших новых «гостей».
Те, что находились на втором этаже, стали метко обстреливать врагов из пистолетов и ружий, что имелись в арсенале моего отца. Те же, кто скрывался на первом этаже, бежали на наёмников со всем, что попалось им под руку. Были и смельчаки, что били и душили людей Конуея буквально голыми руками.
И только мы с Себастьяном стояли в полном покое.
Меньше, чем за минуту все наемники Майкла Конуея лежали мёртвыми, заливая пол своей зловонной кровью.
Только сам предатель стоял в ужасе и смотрел на меня, как на подобие дьявола, что желал отправить его душу в Ад
— Себастьян. Заставь его страдать.
Краткий кивок, резкий рывок, и дворецкий оказывается рядом с представителем высшего общества.
Он грубо вытаскивает из его рта язык и начинает прорезать его на две части, пробираясь всё глубже к корешку. Клинок режет губы, дёсна.
Кровь льётся изо рта Конуея ручьями, и я вижу, как демон вонзает кинжал в его глотку, но так, чтобы можно было сделать ловкий надрез.
Себастьян совершает два надреза, и голова мстительного отца свисает на левое плечо своего хозяина.
В бледнеющих глазах остаётся ужас от боли и страха, что устремлены на меня и моего верного дворецкого.
Его отвратительный хриплый голос.
О, как же приятно мне было видеть, как умирал родитель ублюдков, что навсегда изменили мою жизнь!
Это ощущение свершившейся мести, такое долгожданное, сладостное.
Я, наконец, получила то, чего так жаждала последние несколько недель.
Подобно некому умиротворению чувство окутало мою душу и сердце, позволяя насладиться им в полной мере.