— Мы услышим ее шаги заранее, — прижимаюсь к ней и обнимаю за тонкую талию. Прикасаюсь губами к ее губам и ощущаю свежесть. Только зубки почистила, радость моя. — Не сопротивляйся, — прошу, когда она отворачивает лицо, — берусь пальцами за подбородок и снова настырно целую ее.
Если бы не работа, я бы посадил ее на этот шкаф упругой задницей и вклинился бы между ее ног. Я постоянно возбуждаюсь, и не получаю разрядки. В паху уже зудит от неудовлетворенности.
— Я больше так не могу, — отталкивает меня, чуть не плача.
— Я тебя обидел? — удивляюсь.
— Маша уже в порядке, я хочу домой.
— Вечером я сам тебя отвезу. Дождись меня. Дождешься?
По глазам вижу, что нет. Да что я сделал такого?
***
Я действительно так больше не могу! Ростислав Андреевич не дает мне приходу, постоянно зажимает, лезет целоваться. НЕ скажу, что мне это неприятно. Приятно, еще как! Но я боюсь, что нас увидит Маша, вздрагиваю от каждого шороха и любого Машиного вопроса. Когда-нибудь она точно спросит меня в лоб: «Ты трахаешься с моим отцом?».
Конечно, я с ним не трахаюсь, но дело, судя по всему, к этому идет. Он нагло раздевает меня и трогает руками (и губами) голое тело. Следующим его шагом будет исследование моих трусов — это же очевидно!
Поэтому я так больше не могу! Надо бежать из этого сумасшедшего дома, в котором живет сексуальный маньяк, пока однажды ночью он не поймал меня и не оприходовал. Я даже за стаканом воды теперь выйти боюсь, потому что непременно наткнусь на Ростислава Андреевича, поджидающего меня за углом.
— Ты где была так долго? — зевнув, спрашивает Маша.
— В туалет заходила.
Приходится врать, не говорить же: «Подставляла грудь под поцелуи твоему отцу». Как это пошло звучит вообще!
— Как у тебя с Тимом дела? — резко перевожу тему.
— Не отвечает на мои сообщения. Спасибо папе! Запер меня дома в четырех стенах. Даже не имею возможности пойти на учебу. Ксю, ты сказала отцу, что Тимка — нормальный парень?
Ага, когда бы? На что меня хватает в компании Машиного папы, так это отбиваться от наглых домогательств. Тут уж не до разговоров о Токареве.
— Нет еще.
— Не забудь сказать при случае.
— Хорошо, — вздыхаю. — Только вряд ли он меня станет слушать.
Подождав, когда Ростислав Андреевич уедет на работу, покидаю дом и возвращаюсь в свою съемную квартиру, к своей жесткой неудобной кровати и к своим учебникам. Ни за что больше не подпущу этого извращенца к себе! Пусть ищет себе дуру в другом месте.
Я же понимаю, что он просто хочет поиметь меня. Никаких долгоиграющих отношений быть не может. Поэтому и пытается раскрутить меня на разок, а потом сделать вид, будто ничего не произошло. Я буду страдать. Мне будет больно — не хочу так!
— 16-
С началом новой недели мы с Машей вернулись к занятиям. Надо же, успели соскучиться по лекциям, и неплохо провели день.
После пар, как водится, зашли в кафе. Увидев Тимура и его компанию, Машка сразу повеселела и преобразилась.
— Привет, Тим, — сказала она. — Уделишь пару минут?
— Нет, — не оборачиваясь, отрубил парень.
— Не слушай моего отца.
— Да мне плевать на твоего отца. Я с тобой больше не хочу встречаться.
— Почему? — покраснела Маша.
— Потому что ты тупая овца.
Парни хором заржали, а я возмутилась:
— Эй, ты как с ней разговариваешь?
— Как хочу, так и разговариваю. Что давно мячом в глаз не получала? Так исправим.
На подруге лица нет, ее потряхивает, глаза наполняются слезами. Она выкручивает себе пальцы и непонимающе смотрит на забияку.
— Маш, пойдем отсюда, — хватаю расстроенную подругу за руку и тащу ее на улицу.
Пусть плачет, только не при этих… козлах.