Он был уверен: она будет с ним всегда. Даже не задумывался, что может не прийти, что исчезнет. Даже тогда, когда они до хрипоты ссорились из-за его преданности Стокеру и Борцам за свободу, когда он убеждал ее, что армия, которой она отдала больше десяти лет, подчиняется преступным приказам. Даже тогда, когда он грубовато шутил над ее очередным повышением, указывал на бессмысленность спланированных бессонными ночами операций. Даже тогда, когда исчез на несколько лет, оставшись защищать Землю от плутаркийцев.
Он знал, что стоит прилететь на Марс — и она будет рядом. Простит. Выслушает.
Просто так устроен мир.
Карабина была, есть и будет. Всегда, когда он в ней нуждается.
Она находила нужные слова, чтобы вернуть ему волю к победе. К жизни. Лишь благодаря ей он не сдался, потеряв зрение. Он, солдат и байкер, просто не мог представить, как можно жить вслепую. Как принять свою неполноценность. Как справиться с тем, что теперь он непоправимо искалечен. А хрупкая серая мышка, просто взяв в руки отвертку, снова вернула четкие очертания его миру. И первое, что он увидел — ее теплые, искрящиеся чувством глаза. И понял, что может продолжать бороться.
Даже тогда, когда Карабина арестовала его после возвращения с Земли, Троттл знал, что она простит. Устроит скандал, побегает по кабинету, метко запустит парочкой тяжелых предметов, выскажет, что наболело, но потом обязательно простит, обнимет и вложит в поцелуй все, что чувствует. В тот раз, уезжая на Землю, он спиной ощущал ее взгляд, безмолвно кричащий: «Останься!» Кричать это вслух генералу марсианских войск непристало.
Но его ждала целая планета, которую от повторения судьбы Марса могли спасти лишь три байкера. И он ушел, пообещав вернуться. Однажды…
Когда они наладили связь, она периодически звонила просто поболтать. И каждый ее звонок оставлял послевкусие невысказанной просьбы. Карабина не говорила, что он ей нужен, но в ее тоне, в ее вздохах слышалась тоска женщины, чья молодость стремительно проходит. Рассказывала, что очередная ее подруга родила третьего ребенка, что мучительно хочет в отставку, что смертельно устала от ответственности за пролитую кровь. Каждый раз, вздыхая, они останавливались на том, что нужно покончить с плутаркийцами, подождать еще немного, и смогут быть вместе. А потом, убедившись, что никто не подслушивает, рассказывали, что хотели бы сделать, имей они возможность касаться друг друга.
В последний визит Карабины Троттл пошел проводить ее и, едва закрылся за их спинами шлюз, набросился, будто голодный зверь на добычу. Не дойдя до каюты, уронил на пол в рубке, вцепился зубами в покорно подставленную шею, в плечи, вытряхнул из генеральскоого мундира и наконец стиснул в голодных объятиях ждущую его женщину. Нетерпеливо овладев ею, практически слепым взглядом искал ее лицо, ее глаза, зная, что она делает то же. Ему не нужно было зрение, чтобы знать, о чем она безмолвно просит.
Остаться. С ней.
Но у него был долг перед Землей. А у нее — перед Марсом.
И он в очередной раз пообещал, что вернется. Однажды…
И теперь он мчался, не разбирая дороги, а в висках снова и снова звучали страшные слова Стокера. То, чего просто не могло быть.
«Ей не много осталось».
«Приезжай проститься».
В конце туннеля яркий свет и я иду,Иду по выжженной траве, по тонкому льду.Не плачь, я боли не боюсь, её там нет.Я больше может не вернусь, а может… я с тобой останусь. Останусь пеплом на губах,Останусь пламенем в глазах,В твоих руках — дыханьем ветра…Останусь снегом на щеке,Останусь светом вдалеке,Я для тебя останусь — светом.Город 312 «Останусь» ©
========== Останусь… ==========