— Каван, пересядь на кушетку, — отдаёт приказ Киф. И я молча повинуюсь. Я как придурок встаю, шатаюсь, истекая кровью, и сажусь на кушетку, не сводя глаз с Таллии.
Чёрт возьми, это она. Целый месяц я изводил себя без неё, а она здесь и всё это время была так близко ко мне. Какого хрена?
— Таллия учится на врача, да? — обращается к ней Киф.
Что? Она врач?
— Да… окончила медицинскую школу и собираюсь поступать в университет, — тихо говорит Таллия, опуская взгляд.
— То есть меня будет осматривать студент? — хмыкаю я. — Что она может знать о медицине? Она же даже не училась ещё.
Таллия резко вскидывает голову, и её глаза наполняются гневом.
— Я достаточно знаю для того, чтобы провести осмотр, сэр. У вас всё равно нет выбора, так что довольствуйтесь тем, что есть, — раздражённо произносит она.
Стоп. Таллия разговаривает. То есть из её рта вылетают звуки. Да какого, мать его, хрена? Чувствую себя обманутым по всем фронтам.
Таллия в Дублине. Она не вышла замуж, кольца на пальце нет. Она в порядке. Таллия разговаривает, и она НЕ немая. Вот же сука. Я убью Елену. Они обе обманули меня.
Сижу, как пришибленный, от шока из-за того, что я сейчас понял.
Таллия подходит ко мне и обхватывает мою голову. Она поднимает её. У неё сильная хватка, и от неё до сих пор пахнет клубникой.
Чёрт, мне уже лучше. Моя жертва вернулась ко мне в руки и явно осознаёт, что просто так я её не опущу. Теперь Таллия точно не сбежит от меня. Она меня обманула.
— Откройте рот, сэр, — говорит она.
Делаю так, как она говорит, и рассматриваю её. Без маски я её не видел. Таллия прекрасна. Она мой ангел. Её белоснежная кожа сейчас покрыта румянцем ярости и злости из-за того, что её обман раскрылся. Лицо в форме сердца и высокие скулы убивают меня от желания дотронуться до них.
— Высуньте язык.
— Хочешь посмотреть, насколько он длинный? Не волнуйся, он достаточно длинный, чтобы доставлять удовольствие, — ухмыляюсь я.
Щёки Таллии краснеют ещё сильнее.
— Каван, — предостерегает меня Киф.
— Нет, сэр, мне неинтересна длина вашего языка, меня интересует его цвет и налёт. А что до удовольствия, — Таллия на секунду переводит на меня острый взгляд, — то у мужчин и женщин разное понятие об этом. Так что могу поспорить, что умение двигать языком это не то, чем стоит гордиться.
— Я не могу его послушать, у меня нет стетоскопа, — произносит она, резко поворачивая голову к Кифу, и отпускает меня. Мне нравилось, когда Таллия молчала и шугалась меня. Выходит, что и это было ложью. Таллия явно не боится меня, и она не такая хрупкая и милая, какой была раньше.
— Я слышу хрип, когда он дышит. Это может быть повреждением лёгких или перелом носа. Помимо этого, у него сотрясение мозга.
Его зрачки слабо реагируют на свет. Я советую вызвать скорую и немедленно. Опасаюсь, что у него может начаться внутричерепное кровотечение. Это приведёт к смерти. У него вывихнуто плечо, но его легко вправить обратно. Больше меня волнует его голова, — чётко произносит Таллия.
— Да… да, я сейчас же вызову скорую помощь, — испуганно лепечет Киф, а затем смотрит на меня. — Ты едешь в больницу. Ты же не хочешь сдохнуть, да?
— Нет, у меня появились грандиозные планы, — улыбаюсь я. Чёрт, как болит голова. Киф красноречиво смотрит на меня, прежде чем выйти за дверь. Прекрасно.
— Сейчас я осмотрю вашу руку ещё раз, сэр. Постарайтесь не двигаться, — сухо произносит Таллия.
— Это будет крайне сложно, потому что мне очень хочется свернуть твою тонкую шейку, — шиплю я.
Таллия замирает, и на её лице дёргаются мускулы.
— Если вы так настроены ко всем людям, то не удивительно, что они желают вам смерти, — фыркает она.
Ауч, это было больно.