— Нет, сама пришла, — он любуется ею, она чувствовала это, даже закрыв глаза, — мне здесь медом намазано. Космическим!
— Радость ты моя, — минуя недавние сомнения, Космос готов признать, что умиротворен. Для этого следовало лишь пораньше проснуться, завлечь в свои лапы самую красивую на свете девушку и лежать вот так, без царя в голове и мыслей о мелочном, — отдыхай, я тебя посторожу!
— А я тебя, — Лиза наслаждается тишиной и гулкими звуками биения родного сердца. Сил считать его удары совсем нет, но слушать этот звук — лучше любой музыки, — иди ко мне…
— Играешь со мной моими же козырями?
— Ага, совращаю и в плен беру.
— Считай, что на сегодня ты меня подстрелила.
— Это не я здесь огнестрельное в багажнике прячу.
— Нет, красивая, ты ещё опаснее!
— Поверю на слово…
За окошком падал долгожданный снег, укрывая столицу белоснежным декабрьским покрывалом. И Космос, не признающий холодов, внутренне соглашается с Лизой — в зиме есть своё очарование. Не зря ей говорили, что именно в эту пору происходят хорошие события.
***
Пчёлкин, словно от греха подальше, навострил лыжи в срочную командировку к немцам (никто уже и не помнил предмета договора, но когда на кону хорошие бабки, развиваться нужно всесторонне), и офисе будто стихла вся трудовая деятельность. Все шло по накатанному сценарию, и никто бы не ответил на вопрос, когда смиренное затишье закончится. Никто, кроме Александра Белова, который знал, что декабрь преподнесёт ему отличный шанс поставить к стенке тех, кто вырыл в его душе огромную яму. Плюнул, попытался раздавить, но в реальности не догадывался, какой суровый отпор получит. Как на блюде. Вопреки расхожему мнению, месть в этом случае будет подаваться на самой горячей ноте. Осталось не так долго ждать…
Пусть и боль не отпустит. Саша не пытался простить самого себя; понимал, что Фархада, надёжного и верного друга, не вернуть, но укорял себя, что не проявил должной осмотрительности. Что не слушал его, что не предвидел вполне осязаемой опасности. И лишился человека, который во всем готов был подставить своё плечо. Был братом, хоть и не связанным кровными узами. Иногда, как выяснялось, генетическое сходство не имело никакого значения.
Вместе с тем, Белов и сам замечал, что начинал приходить в себя. Может, тому способствовал дом, загалдевший на все лады песенки мамонтенка после рождения Ивана Александровича, а, может, время пришло. И если не придержать привередливых коней, то посмотреть вперед и немного оценить грядущие перспективы. Это требование ветра перемен, который не пытался сбавить своих оборотов. Он наоборот превращался в круговорот, мощный и взыскательный. Все дружно жили по его правилам, не пытаясь задуматься, как изменилась жизнь огромной страны и каждого отдельного человека. Это задача следующих поколений, если они и собираются учиться на ошибках прошлого. Но что-то подсказывало Белому, что подобного не случится. Люди не настолько мудры.
Фил с Космосом, без тени серьезности на лице, в очередной раз перекидывались дротиками, как малые дети. Видимо, это занятие мотивировало их не свалить из общего кабинета раньше, чем следовало бы, и, судя по тому, что Кос с треском проигрывал, Филатов наиболее бодр для этой пятницы. Сын профессора астрофизики грозил боксеру реваншем, убирая розовые дротики с тёмно-синего пиджака, но его сонливый вид свидетельствовал, что бой откладывает себя на несколько понедельников. Не тот у него запал…
— Космодром, — покручиваясь на кожаном кресле, Саша окликает рассеянного друга, — приём! Ты чего продуваешь? Позорище!
— А я и не играю, — Космос накрывает лицо ладонью, пытаясь привести себя к порядку, — Фил, да хорош уже…
— Признайся, Кос, что ты просто мазила, — Валера пытался как-то расшатать друзей, но выходило это с натяжкой, — Санёк, да толку его окликать, видишь, он не с нами.