— А то и долдонят, что отхватила, так отхватила! Невеста счастливая, перышки чистишь, а там гляди — и жена! Жена при муже, который фигу тебе покажет и твоему диплому, в частности. Где будет твой институт, скажи на милость? В кастрюле с щами? На Томку посмотри! На уме одни борщи вместо формул, все дома, быт обустраивает… И спрашивается, к какому чёрту ей это образование?
— Не выдохлась перечислять, подруга? У меня бы язык отсох…
— Представь себе, Лизка! Ты домашняя, в халатике и с бутыльком караулишь бабаек возле кроватки с беззубым кульком, и забываешь, чего мудрого такого в институте? Стоишь за плитой, уставившись в ящик, и заодно передергиваешь, когда твой муженек задерживается. Сама знаешь где, не мне тебе объяснять, в какой среде ты крутишься!
— Софа! Ничего не перепутала? Раз так, то ты недалеко от меня ушла. Возможно, что мой брат — не подарок с красной лентой, и тебе не на кого спустить всех собак, но… и я сама разберусь, куда упадёт мой диплом! Было бы желание…
— Признаешь, что упадёт? А Кос обеспечит твое безоблачное будущее. Далеко пойдет! И думать забудешь и про Маркса, и про Энгельса. Не из детской кухни ж тебе курсовик строчить?
Лиза легко качает головой, кривя розовые губы в насмешливой ужимке. Ей не больно от услышанного. Она давно и наверняка знает, куда ведут кривые дорожки близких ей людей, и что она никогда не пойдет против их воли. Софке легче. Хотя бы потому, что она не так давно знает Витю, Лизу и ей проще вырвать себя из их реальности. Проще… Но не без корня, и не без крови.
— Соф, может быть, ты никогда не поймешь меня, но — это моя жизнь! Моя, которую я выбрала. И если, по-твоему, моя функция сводится к «принеси, подай», то, наверное, ты не понимаешь, что я нашла в Космосе! Андестенд? Ты хочешь поговорить ещё? Я готова, но осторожнее на поворотах…
— До твоих идеалов мне как до китайской пасхи. Так или иначе, но всё решено. Правда?
— Пара к концу идёт, торопись! Решено или не решено, разберёмся! Но перед тем, как упрекать меня за то, во что ты ввязалась, раскинь своим житейским умом, Софа, и заруби — не лезь на амбразуру, которую не потянешь…
За скорыми мыслями сверкали справедливые лучи истины, но вскорости Голикова осознает, что амбразуру не вытянешь, если она и сама неохотно тянет к тебе руки. Манит, думая, что увлекает своей неуловимостью, а на деле лишь оставляет запоздалые разочарования и дым от сигарет из полупустой пачки. Софу не устраивал такой расклад, и, уйдя первой, она верила, что не прогадала.
Как оказалось, сердце не обмануло.
Лиза не зря пыталась предупредить, но Софа, пользуясь ветром в голове и безумной влюбленностью, не верила лучшей подруге. От обиды нажелала космической сумасбродке превращение в кукующую дома клушу, но Холмогорова, привыкнув идти к своей цели прямо, не оправдала ожиданий Софки. Хотела успеть всегда и везде, и вдали от Лизы, Софа искренне надеялась, что у голубоглазой всё-таки получится выстоять. Да и был ли у жены Космоса другой вариант?!..
Софа никому не наврёт, если скажет, что все довольны, здоровы и счастливы. Вопреки странному времени, разрушившему целую страну и воспевшему обманчивые идеалы, никто не жаловался, а ощущал жизнь такой, какой она представляется. Держа Ника за руку, Милославская чувствует, что дышит чистыми лёгкими и по-новому научилась любить. Вчерашний день остался там, где ему самое место, где-то на задворках насмешницы-памяти. Появляются дети, которым уготована совсем другая дорога, освещаемая всеми цветами радуги.
Значит, порядок не нарушен. Солнце не упало!
Но ныне трёх подруг, которые никогда не думали разлучаться, соединяют нечастые звонки и старые фотографии, которые Софа не решится пересмотреть при муже. Не из-за того, что Никита не поймет внезапных порывов, а потому что существовали мгновения, которые хотелось разделить лишь с памятью. Черно-белые снимки слишком сокровенные, светлые и лучезарные, несмотря на поверхностную однообразность. Они веют неисчезающим апрелем. А юношеская компания, запечатленная на снимках, покажется Милославской почти нереальной, как и плавный баритон, напевающий ей о личном, но в то же время обращающийся ко всем и каждому:
Не утешайте меня, мне слова не нужны.
Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны.
Вдруг там меж сосен краснеет кусочек огня,
А у огня ожидают, представьте, меня…
Увы!..
Софка больше ничем не могла ответить знакомому вкрадчивому голосу, как бы заманчиво и любовно не лилась песня. Огонь растворился в чужом небе, бойкого ручья не сыскать и янтарных сосен в Копенгагене не водится. Но он навсегда останется для неё близким и сокровенным, пусть теперь и не родным…