Двери лифта раскрываются, вижу Китнисс. Она оборачивается и идет ко мне. Не понимаю ее эмоций. Она вытягивает вперед руки. Неужели она собирается меня обнять? На секунду в мыслях появляется надежда, но через мгновение она исчезает, когда Китнисс толкает меня в плечи, я теряю равновесие и падаю на огромную вазу, а ее осколки впиваются мне в ладони. Вскрикиваю от боли и смотрю на свои окровавленные ладошки.
— За что? — ошарашено спрашиваю я.
— Ты не имел права! — кричит она. — Не имел права говорить обо мне такое!
Как раз в этот момент дверцы лифта открываются, и из него выходят Эффи с Хеймитчем и стилисты. Эффи взвизгивает, когда видит меня.
— Что происходит? — спрашивает она, — ты упал?
— Да, после того как она, — я тычу в сторону Китнисс пальцем, — меня толкнула…
Эффи и Цинна помогают мне встать.
— Ты его толкнула? — кричит на Китнисс Хеймитч, в ответ она прямо-таки набрасывается на него.
— Это ведь ты придумал, да? — она толкает его в плечо. — Выставить меня дурой перед всей страной?
— Он не причем, это моя идея, — отвечаю я.
Из ладоней идет кровь. Приглядываюсь и вижу, что пару осколков загнанны под кожу, но когда начинаю их доставать, боль становится ужасно сильной.
— Дура! — усмехается Хеймитч, — думаешь, он навредил тебе? Да он подарил тебе то, чего ты сама в жизни бы не добилась!
— Из-за него все будут считать меня разряженной девицей! — кричит в ответ она.
— Из-за него все будут считать тебя обольстительной, а в твоем случае помощь очень пригодится! Ты была привлекательна, как пугало, пока Пит не признался, что «грезит» о тебе. И теперь ты всеобщая любимица. Все только и твердят о несчастных влюбленных из дистрикта 12.
— Мы не несчастные влюбленные, — говорит она сквозь зубы. Хеймитч хватает ее за плечи и прижимает к стене.
— Да какая разница? Это все показуха! Главное, чтобы все думали, что это так на самом деле! Вот скажи, что можно было сказать о тебе после интервью? Что ты милая девочка. Хотя для тебя это уже удивительно! А благодаря ему, — он хватает меня за руку, — ты стала покорительницей сердец! Ай-ай-ай, мальчишки дома штабелями падают к твоим ногам! Как думаешь, какой образ оценят спонсоры?
Китнисс отталкивает его и разворачивается к нам спиной, будто обиженный ребенок. Цинна подходит к ней и говорит что-то на ухо.
— Надо было хотя бы предупредить меня, чтобы я не выглядела такой идиоткой, — уже спокойней говорит она.
— Нет! Ты выглядела замечательно, — успокаивает ее Порция, — знай ты все заранее, вышло бы и в половину не так убедительно!
Неужели я так противен ей? Или, может, она боится, что ее родные разочаруются в ней? Что об этом узнает Гейл. Гейл… все-таки Хеймитч был прав, говоря о нем…
— Она просто переживает из-за своего парня, — тихо говорю я, когда понимаю, что Хеймитч был прав. Глаза Китнисс расширяются, и она краснеет.
— У меня нет парня!
Вранье… Она переживает из-за него! Боится, что он все не так поймет! Да он и так все знает…
— Да мне без разницы, — говорю я. — Но я уверен, у него хватит ума распознать притворство. К тому же ты ведь не говорила, что любишь меня. Так что можешь не волноваться.
Китнисс глубоко вздыхает, и по ее лицу видно, что она задумывается. Если моя любовь насколько ее раздражает, пусть думает, что это все игра на камеру.
— Но ведь когда он сказал, что любит меня, все ведь подумали, что я тоже его люблю?
— Я подумала, — мгновенно отвечает Порция, — ты так отворачивалась от камер, краснела…
Остальные соглашаются с ней.
— Ты прелесть, солнышко. Спонсоры будут занимать очередь в другом конце квартала, — хвалит Хеймитч.
Он действительно так считает? Если да, то моя задача выполнена.
Китнисс смотрит на мои ладони с ноткой сожаления.
— Прости, что я тебя толкнула.
— Пустяки, — говорю я. Хотя, честно говоря, мне очень больно, и на Играх это точно не поможет.
— Как твои руки? — неужели и так не видно? Кровь с них уже натекла в маленькую лужицу.
— Ничего, заживут… — они не заживут, но зачем ее расстраивать? Осколки вошли глубоко в ладонь, и чтобы они зажили, понадобится пару недель, а через это время я уже буду ехать домой в большом ящике.