Поворошив угли, я острием кинжала поддел мягкое мясо. Снял одну тушку с огня и протянул Госпоже. К моему удивлению, Она так искренне улыбнулась, истощенная, но собранная. Недостижимая. Уже почти отступившая тревога вновь зажала меня в тиски. Одни и те же глупые мысли опять лезли в голову, как и раньше, не давая ни на чем сосредоточиться. Я только надеюсь, Ариэн сделает все, что должен, и — я украдкой поднял глаза на Госпожу — когда-нибудь Ты по-настоящему меня отпустишь.
И тогда поймешь, что больше всего в этой жизни я хотел бы остаться.
Ариэн
Эвели посмотрела на меня, и именно сейчас я ощутил уверенность. Исчезла апатия, которая душила весь день так, что я даже перестал чувствовать жажду. Выбор оказался прост, и в голове даже не возник вопрос: «под силу ли?». Не знаю, что именно я увидел в ее глазах, их полностью скрыла тень. Но ответ слетел с губ сам по себе, я даже не успел его осознать.
Я уничтожу его.
Неважно, что тело болело от каждого движения, а езда верхом показалась не лучше изощренной и медленной пытки. Неважно, что исчезла сила и мерзли босые ноги, касаясь остывшей земли. Я был рожден для чего-то большего, чем бегство и страх перед тем, кто сломал мою жизнь. Теперь в ней появилось место для настоящей ненависти. Той самой, что, вопреки мнению многих, дает второе дыхание и закаляет волю. Не будет Ясона, и появится шанс что-то изменить. Остановить гонения и травлю, разрешить обычным подданным торговать с вольными землями, отменить гладиаторские бои на юге и изменить само рабство. Наладить торговые отношения с заморскими странами, которые так долго создавал мой отец. Понадобится время, чтобы вернуть истощенной Империи былую силу, равновесие, которое предотвращало голод и болезни. Когда каждый знал свое место и свою цель. Понадобится много времени, чтобы императорское богатство досталось и народу.
Подумать только, сколько времени я считал это недостижимым и потому неважным. Сломался. Склонил голову и смирился с тем, что до конца жизни буду Рэрном. Помню, как разочаровал Киана, но разве в той повозке — со следами бича на спине и кандалами на руках — я был сыном своего отца? Но после того как я вновь спустя целых десять лет вспомнил, каково спасать жизни… Я просто обязан выполнить свой долг. Сделать все, чтобы уничтожение целого города было отомщено, и предотвратить все будущие смерти. Ни шагу назад, никаких сомнений, нужно продолжать бороться, но понять, что даже теперь не всех возможно спасти.
Сразу как вернулась обратно, Эвели — разбитая и подавленная — показала мне Маука. Схватила меня за предплечья и с ужасом в глазах повторяла, что нам нужно как можно скорее уходить. Следом за ней, я услышал его слова и ощутил ту решимость, с которой они были произнесены. Ее воспоминаний хватило, чтобы увериться: он сам выбрал такой путь, позволив нам уйти. Это шанс, и я был обязан им воспользоваться. Все это было не бессмысленно. Первые зачатки неповиновения, которые не удалось заглушить без применения силы. Люди узнают, что сделали стражи, услышат историю о чуде, которое даровала Природа и, возможно, тогда гнев на Императора станет сильнее страха перед ним.
Все эти мысли сплелись воедино в считанные секунды, не оставив никаких сомнений. Единственно правильное решение уже принято. Решение, которое — без сомнений — нам троим будет стоить жизни.
Глава 5. Быть или казаться
Ариэн
Лес был бесконечен. Чем дальше мы отдалялись от горных хребтов, тем более пологой становилась земля. Пейзаж не менялся: тонкие стволы сосен, поросшие подсохшим мхом гранитные камни, выглядывающие из такой же сухой земли. Солнце стояло в зените — хотя день только-только начался, — и одежда опять пропиталась потом и затвердела. Эвели то и дело тихо скрипела зубами от боли, пытаясь натянуть тетиву лука, но, как и в случае с Кианом, рука не слушалась. Я не особо обращал на них внимание: из-за ранения, чтобы их увидеть, приходилось поворачивать голову. Расслышал только начало.