— Киан?! Пекло тебя выжги! — прорычал проклятье Ариэн, не щадя ударяя меня по скуле. Я заскулил, но, наконец, очнулся и вцепился в его вновь занесенную руку. — Что делать?
— Я… я все исправлю… — голос меня не слушался, не слушались и руки, но я все равно потянулся к ее ране, стараясь ухватиться за порванные нити. И лишь одна мысль кульминацией билась в такт сердцу: «Я убил ее. Своими руками убил женщину, за которую, несмотря ни на что, отдал бы жизнь».
Ариэн
— Нужно срочно найти врачевателя, я немногое умею, кровь все еще идет, и… — Киан схватился за голову, выдавая внутренние терзания, но я не ощущал злорадства, только раздражение: поздно было бить себя в грудь и виниться. Особенно передо мной.
— Нарк, — позвал я притихшего парня. — Сколько времени мы будем пробираться к границе?
Парень посмотрел на небо и зябко пожал плечами, с мольбой глядя на меня.
— К закату… доберемся до Калта, это самое близкое поселение.
— А если идти по дороге?
— Э-э-э… — парня передернуло, но под моим взглядом он быстро собрал все, что осталось от воли. — Быстрее.
— Хорошо. И нет, ты пойдешь со мной и покажешь дорогу, — отсек я его еще не высказанную просьбу. — Когда доберемся туда, можешь идти куда угодно.
Мой голос звучал непреклонно — меньше всего я сейчас заботился о метаниях беглеца, — с нарастающей тревогой рассматривая содранную с трупов одежду и не решаясь касаться хрупкого женского тела. Эта одежда означала единственное прикрытие, мнимую безопасность. Обман, который мог раскрыться в любой момент. Слуге Службы обязаны помочь всегда и в любых обстоятельствах, но помощи сопутствовало неизменное внимание к нашей четверке. Раненая женщина и мужчина без одного глаза — две приметы из двух, по которым нас тут же могли опознать. Выходило, что нужно разделиться и надеяться на удачу. Но мог ли я позволить себе такое?
Если в Калте не повезет, спасти нас сможет только Киан: я здесь больше никого не знаю, кто мог быть хоть как-то связан с ополчением. Много лет прошло с единственной моей попытки вырваться, свидетелей не осталось. Но единственная сомнительная надежда все так же, словно тень умерших предков, стояла над Эвели, заламывая покрытые подсохшей кровью руки. Наверно, Киан даже не думал о том, чтобы выскрести из-под ногтей запекшуюся кровь, пребывая в состоянии, близком к панике, пусть и с открытыми глазами. Мне не хотелось добивать его, но решение я уже принял.
— Как только Эвели очнется, ты исчезнешь, — Киан ничем не выдал свое внимание, но я продолжил: — Заберешь парня, раз так им дорожишь, и уйдешь. — Он бессильно опустил плечи, постыдившись заглядывать в мой уцелевший глаз.
Возможно, Киан еще не понял, что так будет легче нам всем: и без того что-то вечно напоминает о прегрешениях. Новое мелькающее перед глазами напоминание о циничности не станет для Эвели чем-то хорошим. Я старался не обдумывать слова Киана на этот счет, но лишь потому, что боялся убедиться в их приближенности к правде — иногда необходимость сильнее моральных принципов. Иногда просто нет альтернативы, и у меня было время с этим смириться, когда за нашими спинами до углей сгорал город и все его жители. Киан тоже когда-нибудь смирится.
— Ты меня понял, Киан? — В иной раз я бы принял молчание за согласие, но сейчас стоило дожать до конца. — Эвели очнется…
— …я исчезну, — тихо закончил он, едва шевеля губами. — Если только очнется. Ариэн, я не хотел, чтобы так.
— Замолчи и помоги поменять ее одежду.
Я не внял его мольбе выслушать: на это не было ни желания, ни сил. Все, что он бы мог мне еще сказать, я уже слышал и видел. Даже невнимательному человеку было бы видно, как сильно Киана гложет чувство вины, как ненормально дрожат его губы и трясутся руки. Сейчас от него будет зависеть абсолютно все, и это не давало покоя ни мне, ни ему. Любой нестандартный вопрос, любой напор может разоблачить их обоих, и тогда спасения не будет. Пусть даже я буду поблизости, вскоре нам все равно придется идти разными дорогами.
— Что делать, если… вы не доберетесь до Калта? — спросил Киан, опять избегая моего взгляда.