- Оооо, есть презерватив, нашелся.
- Ну, вот видишь, видишь, есть же презерватив!!! - Радуется тот, кого только что оправдали и амнистировали, захлебываясь в эмоциях.
- Я тебе покажу, есть, а чего волновался тогда? - Не жена, а прокурор.
Прячусь за капот, чтобы не рассмеяться в голос и не привлекать к себе внимание.
Гене, порой, тормозную жидкость подливать надо. Как можно так жестоко шутить?!
Передергивает от тянущего из приоткрытой двери сквозняка, но я не могу сейчас встать и закрыть дверь. Ревнивая жена еще и меня уличит в чем-то. Для нее сейчас все женщины, как красная тряпка.
Обхожу машину с другой стороны и начинаю менять колодки там, чтобы не попадаться на глаза. И заодно посмеяться, слушая, как Гена специально их успокаивает.
Есть удивительные люди, которые выносят любую мелочь на всеобщее обозрение. Чтобы все познакомились с их таракашками и скелетами.
По дороге домой позвонила папе и узнала, как он там попивает чай с малиновым вареньем. Больше всего не хотела расспросов о Жене, но их избежать не получилось. Кто? Что? Куда ходили? Провожал ли? Папе важно было все. Особенно теперь, когда не мог контролировать, во сколько я возвращалась и с кем.
Первые неприятные звоночки появились, когда вернулась домой и поняла, что у меня начинает першить горло. Накрыло основательно быстрее, чем я подумала, что надо лечиться. В горле прошлись наждачкой, а в нос пшикнули чего-то горюче-смазочного, чтобы напрочь оторвать от реальности. Лишая вкуса и обоняния.
Только залезла под одеяло, чтобы согреться. Потом выпить травяного чая, который та же тетя Нина передала ещё зимой, и лечь спать. Как кто-то решил внести коррективы в этот вечер. И уж точно я не собиралась ни с кем о говорить.
Сбрасываю вызов и убираю телефон. Горячий напиток приятно согревает горло. Даёт надежду, что завтра я буду в порядке.
*Лучше ответь на вызов, если не хочешь, чтобы я приехал*
Читаю следом пришедшее сообщение. Горыныч же не отстанет. Манера доставать и добиваться всего относится ко всему без исключения. Снова вызов. И, если не возьму, он взорвется от потока входящих гудков.
- Да, Марк. - Лучше ответить, чем потом вызывать службу спасения.
- Привет, Гаечка, что делаешь?
- Ничего, - шмыгаю носом, - спать легла, но мне не дают.
- Спать? С кем интересно? Еще шесть вечера.
- Ох, когда ты угомонишься, у меня просто болит голова и я хочу отдохнуть.
- Заболела?
- Простыла, похоже.
- Надо что-то?
- От тебя нет. Хотя... надо. Не трогать меня. Не звонить. Забыть. И не присылать цветы и подарки. Жалко, что они будут просто так на мусорке валяться. - Кидаю взгляд на неприлично-большой букет роз на тумбочке.
- Делай, что хочешь, если считаешь, что так правильно.
- О да, это видимо, твой девиз по жизни. Прям выражение лица представляю, когда говоришь. - Откашливаюсь, но очень хочу высказать ему все. Знаю, что он далеко и ничего не сделает. Ко мне теперь попасть можно, только если вырезать замок шлифмашинкой. Я в здравом уме и сама его не впущу.
- Гаечка, у тебя температура? Ты говоришь так, будто почувствовала себя бессмертной. А меня на Марс сослали и я до тебя в лучшем случае через год доберусь.
- Эй, астронавт, летай по своей орбите. Не надо с моей пересекаться. Я спать хочу, мне хреново, а не с тобой обсуждать, как космические корабли бороздят просторы Вселенной.
- Какая температура у тебя?
- Нормальная. Просто мне надо отлежаться в одиночестве и тишине.
- Ты одна? - оеей, это было лишней информацией.
- Одна, но ты притормози в своих фантазиях. Я тебе не открою. Можешь даже не катить свои колеса.
- Ладно. Давай тогда. Пока. Я занят.
- Угу.
Сам позвонил, а потом сам же говорит, что занят. Словно я ему навязываюсь и вызваниваю.