Поэтому я спросила:
— Почему ты так добр ко мне?
Услышав мой вопрос, он выпрямился в своем кресле. Ничего не говоря, он нахмурил брови, изучая меня, как будто не понял, о чем я спросила. Но это был довольно прямой вопрос, без скрытого смысла, который не требовал, чтобы он читал между строк. Мне просто нужно было, чтобы он ответил на простой вопрос. Вот только, судя по тому, как он смотрел на меня, все было не так просто, как я думала. Казалось, он не знал, как на это ответить.
Отложив перо, Скамандер откинулся на спинку стула. Он сидел, положив руки на стол, и признался:
— Я этого не понимаю. Что ты имеешь в виду?
— Ты продолжаешь быть милым со мной, — отметила я, — и никто другой. Почему ты так добр ко мне, когда я плохой человек?
— Ты не такая, — быстро вмешался он, заставив меня замолчать перед лицом его настойчивости.
Но я не могла долго молчать.
— Ты знаешь, что я плохой человек, я не самый добрый человек, тебе это скажет любой. Я была ужасна с людьми, и я говорила гадости и…
— И ты больше так не делаешь, — он бросил взгляд на ближайший стол, за которым, конечно же, сидели студенты, стараясь расслышать наш разговор. Но им бы не повезло, не тогда, когда он говорил тихо, только для моих ушей. — Люди грубы с тобой, потому что они нехорошие люди. У тебя есть…
Резко оборвав себя, Скамандер резко покачал головой, выдохнув. На секунду мне показалось, что он больше ничего не скажет. Я была неправа.
Он снова заговорил, мягче и нежнее, как будто не желая пугать меня:
— Ты пережила то, чего никто не должен был испытывать, Лэндис, и это не делает тебя плохим человеком. Это также не производит никакого впечатления на твой характер, и люди не должны верить, что это так. Сказав правду, ты поступила правильно. Не позволяй никому заставлять тебя верить в обратное.
Мгновение, очень долгое, я могла только молча смотреть на него. Это было самое большее, что я когда-либо слышала от него. Но также его слова успокоили боль в моем пылающем сердце. Никто не говорил мне, что я поступила правильно, что мое поведение ни в коем случае не было безосновательным. Я моргнула, борясь с нелепым желанием позволить слезам наполнить мои глаза. Я отказывалась плакать.
Резко сглотнув, я заставила свои слова прозвучать ровным тоном:
— Даже до того, как со мной что-то случилось, я не была хорошим человеком или добрым. И ты это знаешь.
— Даже раньше, — заверил он меня, — даже до чего бы то ни было, ты не была плохим человеком.
— Как ты можешь быть так уверен? — я надеялась, что он был прав, я надеялась, что я не был плохой. Это немного касалось того, как отчаянно я хотела, чтобы он думал, что я хороший человек.
Слегка пожав плечами и впервые проявив неуверенность, Скамандер отвел от меня взгляд. Он, казалось, неохотно признавался:
— Потому что ты никогда не была ужасна со мной. Ты всегда была добра только ко мне, а я ненормальный.
— Что ты имеешь в виду? — мгновенно спросила я, услышав самоуничижение в его тоне. Нахмурившись, я повторила: — Что значит, ты ненормальный?
— Это правда, — он все еще не мог встретиться со мной взглядом, его глаза были опущены: — Я немного странный, и я это знаю. Я знаю, что я ненормальный.