Когда я вошла, двое рыцарей пытались запихнуть в камин, где уже жарилась косуля, еще и кабана прямо в шкуре. Сок брызгал на угли, шипя и наполняя помещение чадом. При виде меня люди смолкли, установилась тишина.
Друг Рогира, учивший смеявшуюся Алекто, как правильно рыгать, поспешно отодвинулся. Она тоже подняла голову, и лицо тотчас замкнулось.
— Анна, — приветствовал меня муж, поднимая чарку, — присоединишься?
— Благодарю, милорд. Но мне не хотелось бы мешать вам. Боюсь, Алекто тоже уже пора. — Я глядела в пол, со сложенными на подоле руками.
— А вот я хотела бы остаться, — с вызовом вздернула подбородок она.
— Мне нужна ваша помощь, — с нажимом произнесла я.
Резкий выдох, звук не менее резко отодвигаемого стула, и Алекто поднялась.
— Спокойной ночи, отец, — поцеловала она руку Рогиру.
При этом лицо ее снова неуловимо изменилось, смягчаясь.
— Иди, дитя мое, — чинно поцеловал он ее в лоб.
Алекто не глядя промчалась мимо меня.
На лестнице я ее нагнала.
— Постойте, Алекто.
— Я не сделала ничего дурного, — резко развернулась она.
— Негоже вам сидеть вместе с рыцарями. К тому же вы там единственная девушка.
— Но ведь рядом отец.
Меня передернуло, как всегда происходило, когда она так его называла.
— И именно поэтому он должен был сказать, что леди не подобает так себя вести.
— Я всего лишь хотела послушать о его охоте.
— Поймите, я желаю вам лучшего.
— И не понимаете, что это лучшее для меня и есть.
Дверь перед моим носом захлопнулась. Постояв какое-то время, я двинулась вниз по лестнице.
На первом этаже ко мне приблизился управляющий.
— Вам что-то принести, госпожа?
— Ничего не нужно, Якоб. Только… воды и засахаренных апельсинов.
— Слушаюсь, госпожа.
Вскоре он вернулся, протягивая мне миску с тонкими оранжевыми ломтиками с изгибающимися краями и кубок.
— Благодарю.
Взяв принесенное, я вышла наружу.
Войдя в часовню, ненадолго задержалась перед образом Праматери, чтобы сотворить молитвенный жест, и, сняв со стены факел, спустилась в крипту. Медленно приблизившись к каменному ковчежецу, щедро украшенному резьбой, поставила рядом тарелочку с апельсинами.
— Привет, — произнесла я, не сводя с каменного ящика глаз. — Знаю, сегодня не воскресенье, но вот, это тебе, — я пододвинула угощение и кубок с водой — Людо ведь не пил вино.
— Пришло послание от королевы. Она приглашает нас ко двору. Представляешь, я наконец-то встречусь с твоим сыном.
Сердце, заключенное в ковчежеце, конечно же, молчало.
— Порой мне нехватает сил… Рогир слишком много тратит, а до окончания строительства замка еще далеко. И Алекто, она… хороший ребенок, но я не думала, что с хорошими детьми может быть так трудно…
Еще какое-то время я продолжала делиться с Людо тем, что скопилось в душе, а потом рядом раздался шорох. Я посмотрела на выглянувшую острую мордочку с несколькими седыми волосами.
— Тоже пришел? Вы же недолюбливали друг друга.
Вульпис чихнул и, стянув с тарелки ломтик апельсина, скрылся в темноте.
— Это я его впустила, — раздался с лестницы голос.
Обернувшись, я увидела замершую на ее середине Алекто.
— Что вы здесь делаете?
— Якоб просил передать, что Белобокая отелилась.
— Хорошо, ступайте.
— Зачем вы приносите ему это? — кивнула она на апельсины, игнорируя мои слова, и принялась спускаться. — Так ведь не принято…
— Он это любил.
— Странно, что вы постоянно ходите сюда, словно он может вас слышать.
— Для меня может.