Я покрутила в руках печать.
— Такое послание побоятся открывать, милорд.
— Хорошо, вы правы.
Порой наши разговоры с Рогиром походили на беседы двух незнакомцев.
— Позвольте вам помочь. — Проковыляв к выходу, он открыл передо мной дверь.
— Благодарю. Вам следует поберечь себя.
Двор застилал белым одеялом снег. Щеки покалывало. Я обернулась в последний раз на обнесенный лесами замок. Холода усилились, и строительство пока приостановили.
Следом вышла Алекто, рядом с которой семенила Хольга.
— Вы ведь взяли гребень? — волновалась жена управляющего.
— Конечно, Хольга, не беспокойся.
— А каль? На ночь ведь непременно нужен каль. В королевском замке, наверняка, сильно дует.
— Ты ведь сама его и уложила…
— Ах да. Ну а ту свистульку, с которой вы лучше всего засыпали?
— Хольга, мне ведь уже не семь.
— А…
— Не волнуйся, — Алекто обернулась и, положив руки ей на плечи, заглянула в глаза. — Я отправляюсь в королевский замок, а не на край света.
Вздохнув, жена Якоба накрыла ее руку своей.
— Берегите себя, миледи.
Поцеловав ее в лоб, Алекто скользнула в повозку, не взглянув на меня.
Хольга приблизилась к мужу, и тот обнял ее за плечи. Когда-то он принял ее, несмотря на все, что произошло во время нападения Скальгердов.
— Оставляю хозяйство на тебе, Якоб, — протянула я ему руку. — И на вашего сына.
Хотя, конечно, правильнее было бы сказать "сына Хольги".
— Слушаюсь, миледи. Будьте спокойны.
— Знаю, что могу на тебя положиться.
Рогир вышел в сопровождении Эли и Каутина, шедших по обе стороны от него. Эли едва ли не подпрыгивал от нетерпения, а Каутин шагал с серьезным лицом, поддерживая отца и внимательно слушая его последние наставления. Впрочем, несложно было догадаться, какие: если пьешь, не показывайся матери на глаза, щипать только служанок, если получил оскорбление — бить обидчика. Не знаю, что там было последним, но Каутин покраснел.
— Да, отец, — произнес он, склонив голову, и Рогир положил на нее ладонь, а потом отвесил легкий подзатыльник.
— Ну все, иди.
Эли с Каутином взобрались в седла, а я повернулась к Рогиру.
— До скорой встречи, миледи, — поцеловал он мне руку.
— До скорой, милорд.
Я уже едва видела его лицо. Мысли мои были далеко. Взяв на руки подбежавшего вульписа, я села в повозку, и мы тронулись в путь.
Помимо нас с Алекто в ней никого не было — мы не взяли других женщин в сопровождение. Алекто до последнего высовывалась в окно и махала Рогиру.
— Перестаньте, Алекто, это становится неприличным.
— Как может быть неприличным прощаться с отцом? Да и кто нас видит? — возразила она.
— Свита в полном составе. Вы должны помнить о манерах, чтобы не забывать о них и в королевском замке.
— В королевском замке порицают любовь к родителям? — вздернула подбородок она.