Чтобы материализовать в руке транспортное средство, потребовалась лишь пара секунд. Раз. Одно движение — и вверх взмыла волна, что тут же покрылась ледяной корочкой. Два — и перед Январем спиралью закручивалась вода, застывала в полете, роняла ледяные крошки. Три — при очередном стремительном рывке Январь едва не потерял равновесие, но в последний момент удержался, сцепив зубы. Перспектива возможного падения его нисколько не пугала, наоборот: чем сильнее бурлил адреналин в крови, чем громче свистел в ушах ветер, тем легче и беззаботнее становилось дышать. А еще — думать.
Он помнил. Помнил, как Апрель оказалась одной из немногих девчонок, которым не стыдно было общаться с таким раздолбаем. Помнил, как она любила танцевать на дурацких дискотеках, а потом — участвовать в играх и розыгрышах, на которые Марту было абсолютно плевать. Он обычно стоял, подперев плечом стену, и молча наблюдал за веселящейся в кругу друзей Апрель. Не по статусу ему, видите ли. Зато, когда начинались, как говорил Март, серьезные танцы и соревнования на выносливость, он был в первых рядах. И никогда не отводил взгляда от Апрель. Раздражало. Бесило, когда он невзначай обнимал ее, когда ненароком упоминал, что у них есть более важные дела, и утаскивал Апрель за собой. И плевать, если ей хотелось еще один танец, еще одного плюшевого мишку в тире. Черт, и почему он всегда думал, что Март ее достоин? Потому что серьёзен? Потому что готов дать будущее, а не кишащее взрывами-молниями настоящее?
Внезапно его отвлёк мелодичный голосок:
— Эй, грустишь? — Январь обернулся и едва не грохнулся со скейта, столкнувшись со взглядом тёплых карих глаз. Это она. Боже, это она. Стояла, улыбалась, накручивала русую прядку на пальчик и блестела невозможно яркой радужкой. Светлые волосы рассыпались по плечам, глаза блестели еще ослепительнее, чем скользящие по подолу платья лучи. А оно нежное, короткое и белоснежное, только по бокам его покрывал узор из малиновых цветов в тон венку на голове. И бежевые босоножки, лианами оплетающие тонкую ногу. Нет, все-таки Январь погорячился с «едва не грохнулся». Стоило всего на секунду заглядеться на девушку — и скейт со свистом выскользнул из-под ног, вынудив Января стукнуться о лёд. Черт. Больно.
— Если бы я сейчас убился, возможно, впал бы в депрессию, — Январь с трудом поднялся, хватаясь по пути за замороженные струи воды, и попытался состроить непринужденное выражение лица. Быстро пригладил топорщащиеся волосы, и под кожей предательским зазудело. Боже, вот дурак. Опозорился перед Апрель по полной программе.
— А так с чего бы? — натянуть улыбку оказалось сложнее, чем думал Январь. В груди что-то заскреблось, будто внутренние коты мягко намекали: — Я, если ты заметила, делом занят.
— Думаешь, сможешь продлить зиму навечно? — уголки губ у Апрель приподнялись. Она скользящей походкой подлетела поближе, и Январь по инерции чуть отшатнулся, ощущая пульсирующий жар в груди. Как стоп-знак. Как символ опасности. Только под рёбрами ещё щекотка появилась.
— Шутишь? — засмеялся Январь. А внутри что-то повторяло: а ведь он был бы весьма не против. Был бы счастлив, если бы урвал хотя бы частичку того внимания, что доставалось Марту. — Зачем мне это надо? Скоро ведь твоё время настанет.
— Сначала — Март, — невозмутимо качнула головой девушка. Она облизнула тонкие губы, вновь качнула изящной головкой, из-за чего прядки упали на лицо. Приподняла ногу.
— Ну да, ну да, как я мог забыть, — прошипел Январь, на секунду отвернувшись. Зубами скрипнул. Даже здесь не обходится без этого мальчишки. — Поэтому вы и вместе, да? Даже на престол вступаете друг за другом?
Внезапно Апрель подалась вперёд, накручивая прядь волос на палец.
— А почему ты не нашёл себе девушку? Вокруг тебя кое-кто увивается, ты не заметил?
— Правда? — нарочито удивлённо округлил глаза Январь. По рёбрам опять царапнуло, но Январь шикнул на своего мысленного кота, и тот поспешил убраться подальше. Была одна девчонка — Февраль. Немного колючая, саркастичная, не от мира сего. Ах да, ещё и с платиновыми волосами. Январь не знал, почему он вспомнил об этом. Может, потому, что тепло Апрель для него было намного притягательнее привычного холода Февраль? — Да я, знаешь, подслеповат стал, старость, видно, подходит… Эй!
Легкий подзатыльник пришелся как раз на макушку, и Январь вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли.
— Ох уж эти твои шуточки! — фыркнула Апрель, поспешно убирая руку, и отошла в сторону, пряча озорно блестящие глаза.
— Так тебе понравилось или нет? — вопрос, кажется, вышел куда глубже, чем предполагал Январь, только вот понять этого не успел. Понял, что ляпнул лишнего, потому замолчал и смущенно отвёл взгляд. Да, он тоже умеет смущаться!