Лëлик молчал, задумчиво рисуя пальцем на клеëнке, но я его не торопил. Наконец он решился и положил руки на стол.
— Вот за эту, — он загнул рукав толстовки, и я увидел синюшный сгиб локтя с двумя яркими точками укола. — И за эту, — он завернул манжет другого рукава и показал красные, едва затянувшиеся разрезы на запястье. Поперечные шрамы дополняли продольные, уходившие вверх, под рукав. — Так что я нарк и самоубийца. Поэтому и не переношу алкоголь — он тот же наркотик.
Я ошарашенно уставился на изуродованную кожу. Нет… такого не должно быть! Откуда-то изнутри поднялась тошнота.
— Лëлик… Как так? — пришлось постараться, чтобы выдавить хоть что-то. Изуродованные руки приковывали взгляд, как магнит.
— Ну… когда из приюта сбежал, попал в плохую компанию. Мне сделали один бесплатный укол, на который я по глупости согласился, и зависимость появилась с первого раза. Но это длилось недолго.
— Почему?
— Когда я, назанимав денег, купил вторую дозу и меня ширнули, я отрубился. А когда проснулся, понял, что… — Лëлик замялся и отвёл глаза, а я откуда-то понял: его изнасиловали в бессознательном состоянии, как резиновую куклу. И кажется, насильник был не один. Эта дикая догадка прошила меня насквозь, и я точно знал, что не ошибся. — В общем, я не смог и вскрыл вены.
Я молчал. Просто не знал, что сказать.
— И потом ты оказался там? Во льдах?
— Да. И, наверное, на память о содеянном, у меня остались следы от уколов и криво подзажившие порезы. Вов… ты презираешь меня? — в голубых глазах плескались безграничная печаль и сожаление.
— Нет. Лëлик… этого всего не должно было случиться. Это ужасно. Если честно, я не знаю, что сказать. В любом случае, моё отношение к тебе не изменится.
— Спасибо. Давай больше не будем это обсуждать. У меня осталось всего два дня, и хочется сосредоточиться на более приятных вещах. Прошлое было и прошло, — Лëлик отпил холодный чай и улыбнулся. — А знаешь, где настоящая жуть?
— Где?
— Знаешь мультик «Маша и медведь»? Современный. Там девочка в розовом платье медведя доводит.
— Ну да. Конечно знаю. Моя племяшка без ума от этого мультика. По крайней мере три года назад. А что?
— Ты никогда не задумывался, где родители Маши? — Лëлик хитро блеснул глазами, а я покачал головой. — А я задумался. В прошлый раз ещё погуглил. Можно взять твой телефон? Так… сейчас… Вот, слушай…
«В древней Карелии существовал обычай: если девочка покидала этот мир до замужества, которое по местным традициям наступало лет эдак в 13-14, с ней в могилу клали зубы медведя в качестве оберега.
Эти зубы должны были охранять её в загробной жизни, тем самым заменяя супруга-защитника, которого она не нашла при жизни.
Так вот…
Весь хтонический ужОснах в том, что на протяжении мультсериала из людей мы видим только Машу, которую оберегает медведь. Ни родителей, ни спасателей, ни грибников… На железную дорогу приходит пустой поезд без пассажиров, в пустой медицинской “буханке” обитают волки.
Серия где Маша встречает Деда Мороза теорию не опровергает, а лишь усугубляет: мистическое славянское божество с бородой и мешком не принадлежит миру простых смертных, так что встреча с девочкой вполне логична.
Кстати, сама железная дорога скорее всего закольцована и является границей между мирами Живых и Мёртвых, а заповедный лес с полуразумными животными, - своего рода северо-славянский Лимб, в котором заперты помимо девочки и её защитника некоторые беды, в “режиме пассивной работы на приём” высматривающие новые жертвы в мире Живых:
Заяц - страх,
Волки - алчность и злоба,
Чёрный медведь - гордыня…