В мгновения свободы он вновь и вновь мечтал появиться посреди замёрзшего озера, прихватив старый отцовский фонарь, и с упоением создавая из ледяного крошева совсем крохотных мотыльков. Они кружились около фонаря, один за другим тая в его свете, и приходилось вновь отламывать звёздный лёд, превращая его в мерцающих под луной бабочек.
Нотт не был романтиком. Он просто прятался от этого мира, раз за разом оставляя на зеркале озера частицы себя и, возвращаясь в реальность, вновь становился Ноттом-младшим, сыном пожирателя смерти, который всегда знал, что однажды и ему придётся принять метку.
От него пахло скрипучим снегом, обжигающим морозом и истинно чистым льдом, но почему-то никто этого не замечал.
У Теодора было мало счастливых масок, и все он берёг для принцесс, которые рано или поздно согласятся стать снежными.
А ещё у Тео не было лета, и он замерзал один, всё больше теряя звёзды и всё дольше оставаясь в реальности.
Стоит ли говорить, что Теодор Нотт не любил ясную погоду?
Его мать была самым настоящим солнцем, но она умерла. Теперь Тео не мог учиться, если в комнату пробирался даже крошечный лучик естественного света.
Он знал, что мамы больше нет, а это солнце лишь иллюзия.
— Ты слишком задумчивый в последнее время. Я имею в виду, больше, чем обычно, — Теодор услышал знакомый голос и улыбнулся.
— С детства мне говорили, что чистая кровь и изумрудный галстук — всё, что мне нужно, чтобы достичь величия, богатства, влиятельности, заслужить эту охренительно важную гордость своей семьи. Семьи, которая думала, что на тёмной стороне будет более защищённой. Это не правда. И кровь у нас, знаешь, такая же грязная, как и у всех.
— Отец заставил тебя принять метку? — сразу догадалась его собеседница. — Я не знала… — голос Пэнси был мягче, чем обычно. Девушка села на скамейку рядом с другом.
— Я всегда знал, что это случится. Только в детстве это казалось игрой, а сейчас… Сейчас я понял, что всё слишком серьёзно.
— Ты уже… убивал? — неуверенно спросила Паркинсон.
— Нет. Пока нет.
— А Драко?
— Насколько я знаю, тоже. Пообещай мне, что ты никогда не станешь на его сторону. Сохраняй нейтралитет, — Тео почти умолял. Одно дело — загубить свою душу, а совсем другое — видеть, как близкий тебе человек делает это.
— Я не могу ничего сказать тебе. Это зависит не от меня. Если отец решит…
— Если отец решит… — повторил Теодор, смотря в пустоту. Хоть бы её отец решил всё правильно, иначе… Иначе он просто так разрушил жизнь Рейнер. — Когда мир стал таким? Почему не мы выбираем свою судьбу, а наши родители?
— Он был таким всегда. Просто раньше это не касалось нас.
— Да…
— Так, а ну отставить тоску! — воскликнула Пэнси, поднимаясь и хватая Нотта за руку. — Пойдём в Хогсмид. Нам срочно нужно развеяться.
Тео только кивнул. Без разницы, что у него не было никакого желания веселиться. Ради Пэнси он готов был переступить через себя.
***
Эта ночь была бессонной как для Николь, так и для Драко.
«Он научит тебя убивать…»
Николь никак не могла выбросить эти слова из головы.
Убивать…
Она не готова была стать убийцей. Не готова! Зачем она только пошла на это?
Девушка оделась, убедившись, что длинные рукава прикрывают метку, и спустилась на завтрак, стараясь не думать о том, что ждёт её в будущем. Погружённая в свои мысли, она не заметила возникновения рыжей макушки рядом.
— Привет!
Николь дёрнулась, не ожидая услышать голос рядом с собой.
— Фред! Ты испугал меня!
— Прости. Сегодня всё в силе?
— Что? — растерялась девушка.
— Хогсмид. Мы договаривались, забыла?
— А… Да, точно, — мысли о метке вытеснили все остальные. — Прости, но сегодня я не в настроении. Давай в другой раз?
— Что-то случилось? — заботливо поинтересовался Уизли.
— Нет, — как можно жизнерадостнее ответила Рейнер. — Всё хорошо, не волнуйся. В следующий раз обязательно сходим.
— Ну хорошо, — заметно расстроился парень. — Я пойду.