Вокруг толпились люди, пытались помочь, кто-то крикнул, что нужно позвать мадам Помфри. Я смотрел в карие глаза, в которых появилось понимание.
Наше время вышло. Связь не получила подтверждения. Это конец.
— Лучше умереть, чем быть со мной, да, Грейнджер? — выдавил я, заглядывая в её глаза.
В ответ раздался тихий шёпот:
— Прости…
Да что мне теперь твоё «прости»?! Что мне твоё «прости», Грейнджер?!
Её дыхание стало рваным, из глаз потекли слёзы. Я протянул руку, желая коснуться её. Напоследок. Но внезапно её грудь перестала вздыматься, а глаза остекленели.
Гермиона Грейнджер умерла.
Вот так быстро и совершенно глупо. Не как в её дурацких магловских фильмах, о которых я теперь знал всё.
Я хотел кричать. Видеть её мёртвое тело было выше моих сил. Моё больное сердце, которое вот-вот должно было остановиться, заныло. Внешне я остался спокоен, но внутри разразилась истерика.
Почему?! Почему это случилось с нами? Почему, твою мать, именно мы?!
Я взял руку Грейнджер в свою. Рядом склонились гриффиндорцы, пытаясь помочь своей старосте. Неужели они не понимали, что уже поздно?
Рядом со мной на коленях сидели Блейз и Пэнс. Мои лучшие друзья. Люди, по которым я действительно буду скучать. Люди, которые действительно будут скучать по мне. Паркинсон гладила меня по голове и шептала, что мне помогут. Блейз же не был настолько оптимистичен. Он прекрасно понимал, что происходит, и знал, что меня уже не спасти. Даже представить не могу, что он чувствовал. Что чувствуют люди, когда знают, что их близкие умирают, а они не в силах помочь?