— Какой из? — перебил Алиев-старший.
— Отец, — процедил Давид.
Я застыла. В шоке обернулась к парню. Только ему я рассказывала. И всё. Неужели он…
Давид повернулся ко мне и коротко помотал головой. Я мгновенно поверила. Только как? Как отец Давида про это узнал?
— Я просто… — развёл руками Григорий Афанасьевич.
— Ещё раз ты "просто", и мы уходим, — безэмоционально сказал Алиев-младший. Но я видела, какой ураган бушует у него внутри.
— Понял. Всё понял, — слегка улыбнулся отец Давида. Повернулся ко мне: — Прошу прощения, Анастасия, продолжайте.
— Думаю, вы и так всё уже знаете, — осмелилась сказать я.
Григорий Афанасьевич хмыкнул.
— Тогда расскажите мне ваши планы, Анастасия, — снова перешёл на "вы" Алиев-старший. — Это я ни за какие деньги узнать не смогу.
Он что, узнал про мою семью, заплатив кому-то деньги? И так просто про это говорит?
— Хочу стать педиатром. Точнее, неонатологом.
Глаза мужчины будто потеплели.
— Похвально. У вас всё обязательно получится.
— Спасибо, — поблагодарила я.
Вскоре принесли наши блюда, и за столом повисло напрягающее меня молчание. Видимо, только меня одну. Давид ел быстро, и я бы даже рассмеялась и немножко покраснела, если бы мы были наедине. Так быстро он жевал, когда я говорила, что, как только мы поедим, то так и пойдём в душе.
Григорий Афанасьевич вдруг потерял ко мне всякий интерес и начал обсуждать каких-то общих знакомых с сыном. Давид со временем расслабился, поддерживая беседу, а я незаметно выдохнула. Всё? Не так страшен чёрт, как его малюют.
Когда мы доели, опустевшие тарелки мгновенно исчезли с нашего стола.
— Десерт? — вежливо спросил Алиев-старший.
— Пожалуй, нет, — уже куда спокойнее ответил Давид. Повернулся ко мне: — Я на пару минут отойду, хорошо?
— Конечно, — улыбнулась я.
— Отец, всё будет хорошо? — с нажимом поинтересовался Алиев-младший у старшего.
Тот обезоруживающе развёл руки в стороны:
— За кого ты меня принимаешь?
Давид ещё пару секунд посмотрел на отца, затем перевёл взгляд на меня, слегка сжав мою кисть.
— Я быстро.
Снова почувствовала себя неудобно, оставшись наедине с мужчиной. Опустила глаза на стол, изучая одинокий живой цветок в стеклянной ёмкости с водой.
— Ты ему очень дорога, — вдруг подал голос Григорий Афанасьевич.
Я удивлённо подняла на него глаза. Но ответить я не успела.
— Но ты же сама всё понимаешь, верно?
Я сразу поняла, о чём он говорил. Но вдруг нет. Вдруг мне показалось…
— О чём? — сразу севшим голосом спросила я.
Алиев облокотился на стол, скрепив кисти рук в замок. Всё же можно здесь класть локти, зря я волновалась…
— Ты хорошая девочка, Настя. Умная. Хм, красивая. Без грязных намёков, не переживай. Но вы не пара. Он вырос в таких условиях. А тебе даже в обычном ресторане неудобно. Богатство давит. Ты не из нашего круга.
Сердце ухнуло вниз.
— Зачем вы так? — тем не менее, спросила я. — Какая разница, из какого я круга…
— Я и за тебя беспокоюсь, — перебил Григорий Афанасьевич. — Давид влюбился в тебя, может, даже любит. Но, ты думаешь, это надолго? Всё новое, даже очень хорошее, быстро приедается.
— Не вам судить, — процедила я.
— Не мне, — согласно кивнул мужчина. — Я просто предупреждаю.
— У вас никто и не спрашивал, — вдруг ощерилась я.
Алиев-старший удивлённо приподнял брови, но, тем не менее, сказал:
— Ты сама всё поймёшь. Но будет слишком поздно.
Я ничего не ответила. Оглянулась в поисках Давида. Он сказал, что быстро.
— Расскажешь Давиду? — снова обратился ко мне мужчина.
— Нет, — не поворачиваясь к нему, ответила я.
— И почему же? — криво улыбнулся Григорий Афанасьевич.