Бабуля закивала и сказала:
— Ricordo tutto. Sono ancora nella mia mente. E ieri ti ho detto… «una notte». Una notte, cara! (Все я помню. Я ещё в своем уме. И вчера я сказала тебе… «одна ночь». Одна ночь, дорогая!)
— Una notte?! В смысле?! — я ощутила, как на голове зашевелились волосы, когда поняла, к чему Сильвия клонит.
— Troverai i tuoi effetti personali nella stanza di Romeo. C'è un divano. Se non gli dispiace, puoi vivere nella sua stanza. Saremo d'accordo sul prezzo… Potresti andare via? (Ты найдешь свои вещи в комнате Ромео. Там есть диван. Если парень не будет против, можешь жить в его комнате. О цене договоримся… Ты не могла бы отойти?) — Она небрежно замахала рукой и уставилась в экран. — È questo il mio momento preferito! Lo sai che DiCaprio è anche italiano? (Это мой любимый момент! Ты знаешь, что ДиКаприо тоже итальянец?)
Она издевается, или как?
— Sei… serio? (Вы… серьезно?) — спросила я.
Смутные перспективы, которые обрисовала бабуля, меня вообще не радовали. Пусть я и не все поняла… но… речь же шла о диване в комнате Бредина?
Просто феноменальный сервис, мать вашу!
— Mia madre ha detto che suo fratello era sul Titanic. Di più su di lui non è noto… — всхлипнула бабуля. — Che le loro anime riposino in pace! (Моя мама рассказывала, что ее брат был на «Титанике». Больше о нем ничего не известно… Пусть их души покоятся с миром!) — Сильвия сложила ладони на груди в молитвенном жесте.
Наблюдая за тем, как Джек Доусон увлеченно рисовал с натуры шикарные формы Кейт Уинслет и даже не догадывался о том, что Аннушка уже пролила масло, я вдруг осознала, в какой заднице оказалась сама.
Поздравляю, Котова, ты бомж!
Надежда на то, что я смогу найти жильё прямо сейчас была призрачна, как мираж в пустыне. Завтра я обязательно что-нибудь придумаю: попробую устроиться в общаге или куплю палатку и разобью лагерь перед зданием Болонского университета… но это будет завтра. А что мне делать сейчас? Кланяться Бредину в ножки и умолять его разрешить переночевать у него?
Ага, не дождется!
Полная решимости забрать свои пожитки из его комнаты я поднялась наверх.
— Привет, почему так долго? — заявил Бредин. Демонстративно закрыв дверь прямо перед моим носом, он вставил ключ в замочную скважину.
— Эй, открой дверь, там мои вещи! — потребовала я в своей привычной манере хамоватой деревенщины.
Бредин сунул мне под нос ключ и произнес:
— Видишь это? До них никто не доберется. Идем.
— Куда?
— Я хочу есть. Надеюсь, ты ещё не ужинала?
— Да, то есть нет… Подожди…
— Вот и отлично, — перебил он. — Расскажешь остальное по дороге.
Не дожидаясь ответа, парень дернул головой, намекая, чтобы я следовала за ним, и направился к лестнице.
— Ты можешь просто дать мне долбаный ключ?! — завопила я, не двинувшись с места.
— Сначала ужин. — Ответил Бредин. Он так и не остановился, и даже не оглянулся.
Манипулятор несчастный!
Я нагнала его только у входной двери.
— Это что заговор?! Сначала бабуля со своими японцами! Теперь — ты! Мне ничего не надо! Я хочу всего лишь забрать свои чёртовы шмотки! — говоря это, я вцепилась в плечо парня, пытаясь остановить его.
Бредин перехватил руку и, накрыв своей ладонью мою, бережно сжал ее.
— Юля, а я хочу всего лишь съесть кусок пиццы… или два, — невозмутимо заявил он, касаясь пальцев другой руки. — Хватит упрямиться, давай просто поедим, а потом решим, что делать дальше. Ты же не думаешь, что я отпущу тебя одну на ночь глядя?
Он смотрел на меня сверху вниз снисходительным взглядом. Добавим к этому успокоительную интонацию и хитрую улыбку. Я просто не могла не вспылить и на этот раз.