Что-то поскреблось в окно. Я настойчиво думала, что это просто случайность, что там никого нет, но этот скрежет по стеклу повторился еще несколько раз. Я знала, что до самого утра он не даст мне покоя, а если я дотерплю до рассвета, то следующей ночью повторится все то же. Я села на кровати, безвольно спустил голые ноги на пол. Лицо мое уже было залито слезами, но при этом не выражало совершенно никаких эмоций. Я встала, приказывая себе подойти к окну и распахнуть плотные шторы. Перед этим я оглядела бардак в своей комнате: горы дешевой помятой одежды, мусор от пластиковых и целлофановых упаковок, разбросанные по неровному полу книги и тетради, детские игрушки, пылящиеся на советском лакированном шкафу. Я осмотрела все отходящие края бумажных обоев, покрывшихся грязно-желтыми разводами, потрескавшуюся штукатурку на потолке. Все это я видела в последний раз как человек. Пора прощаться со старой жизнью.
Я неторопливо подошла к окну, как завороженная, взялась за края штор и, закрыв глаза и выдохнув, раскрыла их одним движением.
Не успела я взглянуть на то, что было за окном, на меня обрушился шквал осколков, вылетевших от разбившегося окна. Они впились в мое лицо, шею, плечи, руки, грудь, живот. Хлынула пульсирующая кровь, почувствовалась острая боль, разливающаяся по всему телу от самого верха к низу. В комнату влетел какой-то сильный вихрь, который снес меня с ног, припечатав спиной к шкафу. Шкаф не выдержал такого напора и развалился с шумом под моим весом. Я же по инерции упала лицом на пол, захлебываясь собственной кровью. Боли уже не ощущалось – была лишь жуткая усталость от жизни. Страх покинул меня, и я, прежде чем оставить этот мир, в последний раз взглянула вверх. Передо мной предстал черный, большой, дымящийся силуэт, который подошел ко мне и присел на корточки. От него веяло могильным холодом, и это было последнее, что я почувствовала в этой жизни. Глаза мои закрылись, воздух кончился, и я провалилась в бесконечность.
Пришла в себя я уже в каком-то странном помещении. Было прохладно, но я как бы не ощущала этого. Словно температура витала аккурат вокруг меня, при этом не касаясь тела. Я же прибывала в необычном состоянии покоя. Меня ничто не тревожило. Я помнила все в точных и красочных деталях, но это меня не пугало. Осознание случившегося быстро дошло до меня, как и понимание того, где я сейчас нахожусь.
На меня была накинута белая простыня, сама я лежала на металлической гладкой поверхности, а к большому пальцу ноги была привязана бирка. Морг – однозначно. Я все-таки умерла.
Я поднялась корпусом, стянув с себя простыню. Оглядев свое тело, я поняла, что абсолютно нага, и при этом на мне нет ни единой царапинки или ссадинки. Кроме того исчезли все мои предыдущие многочисленные шрамы и даже родинки. Тело было девственно чисто. Чувствовала я себя крайне диковинно – легкость собственного жития и ощущение того, что я могу все. При этом на душе была полная безмятежность, полное спокойствие и где-то, возможно, отстраненность от всего сущего. Хладнокровие. Словно я отныне принадлежала к другой части мира, гораздо более великой и могущественной. Я выдохнула, и тут же осознала, что мне необязательно дышать и моргать. Больше этой привычки нет. Внутренняя сила билась из меня жарким пламенем. Я могла свернуть горы, сотворить невозможное. И это было настоящее дьявольское благословение.
Вдруг я заметила, что напротив, на одном из трупов, сидит, словно все так и должно быть, мужчина в дорогом черном костюме. На вид ему было лет тридцать-пять-сорок. У него было просветленное и все понимающее лицо настоящего опытного мудреца. Он смотрел пристально, не отводя больших и глубоких глаз цвета морской волны. Элегантная и вечно саркастическая улыбка застыла на его длинных губах. Светлые красиво уложенные волосы мягко сияли в свете дешевых мерцающих ламп. Одним словом – мужчина был по-светски великолепен. Его манерность и театральность прослеживалась во всем: в позе, в мимике, во взгляде.
– С пробуждением, спящая красавица, – приятным баритоном произнес он, еще шире улыбнувшись и соскочив ловко с трупа.