Грудь Ревы сдавило. Это не жизнь. Это существование, и людей делали пустым местом. Она уже не была человеком, она была вещью для уборки навоза, чистки полов и сбора урожая. Все ее существование зависело от количества собранных оливок в конце дня или чистоты полов. Прошлая ночь должна была все изменить. Они должны быть вместе, а не порознь.
Она ела хлеб и пила воду, но это не радовало. Она пошла работать в свинарник, сгребала грязь. И когда днем она повезла телегу навоза к полям по двору, она заметила перемену. Был смех. Рева впервые в лагере слышала смех не сестер.
«Они говорят, — подумала она. — Говорят и шутят. Сработало!».
Она тянула телегу по тропе вдоль полей, кивала и улыбалась другим пленницам. Они кивали и улыбались в ответ. Это была победа, хоть и маленькая. Ее грудь стала свободнее.
Утро пролетело быстро. Рева работала одна, но ей нравился гул в тюрьме. Улыбок было больше, чем она могла сосчитать, женщины тихо смеялись. Сестра Валерия ходила по двору, хмурясь. Она замахивалась хлыстом на смеющихся, рявкала приказы, шипела. После обеда бульоном и битыми яблоками начались наказания.
Рева пришла во двор после чистки полов в башне стражей и обнаружила девочку, пристегнутую к столбику в центре. Ее туника была истерзана и в крови, что текла из ран на спине. Рева бросила ведро и тряпку и побежала к девочке, но раздался треск, и ее спину обожгло.
— Куда собралась? — рявкнула Валерия.
Рева повернулась к женщине.
— Что вы с ней сделали?
— Наказала воришку, — улыбнулась Валерия.
— Всего один помидор, — прохрипела девочка.
— Это из-за одного помидора? — Реве было плохо.
Еще треск. Рева скривилась, но звук был издалека. И все же это точно хлыст бил по плоти.
— За работу! — закричала другая сестра, возвышаясь над сжавшейся в центре двора женщиной.
Рева хотела шагнуть вперед, но Валерия опустила костлявую ладонь на ее плечо и впилась ногтями в ее плоть. Рева попыталась стряхнуть руку, и хватка стала сильнее.
— Мы даже перевести дыхание не можем? — спросила Рева. — Нужно, чтобы мы работали до смерти? Мертвыми от нас нет прока.
Валерия развернула Реву к себе лицом.
— Вас много. И всегда будет больше, и мы можем гонять вас, как собак. Возомнила себя особенной, торговка, но это не так. Девчонок менти еще десятки, и они ждут, пока их закуют в цепи. Я могу заменить тебя, когда захочу.
Осознание сбило ее, как бегущая лошадь. Все внутри трепетало от страха. Она смотрела на цепи на ее ногах.
— Верно, — продолжила Валерия. — Ты никогда не выберешься. Ты умрешь здесь. Идем.
— Что?
Валерия толкнула ладонью ее плечо.