— Значит, ты наполовину хариша?
— Нет, — мотнула она головой. — Матушка попала к кочевникам, когда уже была в положении. Она сама из Тарквинии.
— В таком случае, получается, ты тоже тарквинийка?
— Не знаю. — Миреке выглядела очень растерянно. — Ничего, кроме гарема на ходже и этого судна, я не видела. Можно ли считать меня тарквинийкой?
— Конечно, можно, — уверила я её, видя, как страстно она этого желает.
От хрупкой, затянутой в простое черное одеяние, фигурки веяло такой потерянностью, что я не удержалась и ободряюще накрыла её руку своей. На вид Мире было от силы лет двадцать. Не удивлюсь, если на самом деле окажется гораздо меньше. Мне очень хотелось как-то утешить девушку, сказать, что всё будет хорошо, однако пришлось воздержаться от обещаний, которые я не факт, что смогу сдержать.
— Скажи, ты знаешь, куда мы плывем?
— В Туманный залив. Там нас ожидает ходж — корабль-дворец. После того, как тебя поднимут на борт, лойхар запоёт песню моря и ходж исчезнет для всех, кто хочет его найти. Ты больше никогда не ступишь на сушу. Мы тоже вряд ли увидимся вновь.
У меня волосы встали дыбом. Обычно при столь сильных эмоциональных реакциях та могучая темная сила, что стала моей частью, мгновенно пробуждалась и стремилась вырваться на свободу. Однако сейчас я ощущала лишь её слабые отголоски. Словно она была где-то очень далеко, следами призрачного эха напоминая о себе.
А в следующую секунду меня накрыло уже другое опасение. Что если неизвестный яд навсегда заблокировал темного феникса? Теперь казалось жизненно важным узнать о всех возможных побочных действиях проклятой синеголовки. Но единственным источником информации по-прежнему была только Миреке. Она смотрела на меня широко распахнутыми темными, как безлунная ночь, глазами, видимо, всё же ожидая упомянутую истерику. Честно говоря, поплакать от ужаса очень даже хотелось. Но, как говорится, слезами делу не поможешь. Поэтому я вернулась к своим расспросам.
— Не подскажешь, когда действие яда полностью подойдет к концу? А то мне уже надоело это ужасное онемение. И что такое болтали мои похитители, когда говорили, будто на женщин и мужчин-магов синеголовка действует по-разному?
— Так и есть, — с умным видом кивнула Мира. — Обычно девушки от неё очень крепко засыпают. На несколько суток. Лежат совсем бледные и еле дышат. После просыпаются практически парализованные и ещё часов двенадцать постепенно приходят в себя. У магов действие менее выраженное и заканчивается гораздо быстрее. Считается, что магия сжигает яд изнутри. Зато пока она это делает, маг лишается возможности пользоваться своими силами.
— То есть, магия блокируется лишь на время? — на всякий случай уточнила я ещё раз.
— Да.
Я не слишком умело скрыла вздох облегчения, сейчас предпочитая верить в лучшее.
— Хорошо, с этим разобрались. Теперь скажи, сколько нам предполагается плыть до Туманного залива?
— При попутном ветре и без штормов — дней пять.
— И чем, предполагается, мы с тобой должны будем заниматься всё это время?
— Пока все думают, что ты спишь, ничем, — с готовностью пояснила Миреке. — А затем мне прикажут тебя искупать и переодеть в традиционный для невольниц хоп* Хаджу наряд. Многие, как только понимают, куда попали, принимаются кричать и никого не желают слушать. В таком случае, если девушка противится и пытается навредить себе или кому-то из нас, её пару дней пытают калмой и не дают пить.
— Калмой? — переспросила я.
— Это серьга подчинения, — Миреке показала на скромное золотое колечко в хрящике левого уха. — На тебя её тоже наденут.
— Когда? — В моей голове с бешеной скоростью вращались шестерёнки мыслей.
Если серьгу, по которой наверняка будут запускать какой-нибудь магический аналог электрошока, наденут на меня раньше, чем я смогу воспользоваться силой черного феникса, то шансов выбраться из этой мерзкой истории станет ещё меньше.
— Уже завтра.