Морган наклоняется и берет на руки Кэмдин, а затем Сев.
— Ребята, вы видели, что идет снег? — Я замечаю, что его волосы покрыты хлопьями снега. Я так увлекся приготовлением ужина с девочками, что не заметил, как пошел снег. В прогнозе погоды говорили, что снежная буря будет до конца ночи и весь завтрашний день.
— Мы можем поиграть со снегом? — спрашивает Кэмдин, высвобождаясь из рук Моргана и направляясь к большим окнам, которые выходят на пастбище за нашим домом. Она встает на цыпочки, чтобы выглянуть в окно, покрытое тонким слоем инея благодаря ветру. — Где Лулу? Ей тепло?
Лулу — четвероногая лошадь Кэмдина мышастой масти. Ага. У моей пятилетней дочери есть собственная лошадь. Но когда у вашего дедушки только двое внуков и он разводит лошадей, вы обязательно достигнете этого уровня. Они могут не ходить в частные школы или иметь личную няню, но у них чертовски хорошая жизнь на ранчо, и они вьют веревки из любого мужчины, который здесь находится.
— Она в сарае. Я позаботился о том, чтобы накинуть на нее одеяло, дал дополнительную порцию сена и, — он делает паузу, уткнувшись лицом в шею Севин, пока она смеется, — маршмеллоу.
Улыбаясь, вытираю руки полотенцем и наблюдаю за братом с девочками. Еще до того, как я стал достаточно взрослым для рюмки виски, я понял, что быть отцом и папой — это два совершенно разных значения.
Когда ты папа, то должен присутствовать в данный момент и взаимодействовать с детьми.
Отцы же выкрикивают приказы и требуют уважения.
Папы показывают детям, как уважать других, в том числе их самих.
Не могу сказать, что отлично справляюсь с девочками один, но я стараюсь. И это начинается с наших еженедельных ночей спагетти. Вскоре после начала этой традиции Морган присоединился к нам, потому что он любит спагетти. Приятно проводить с ним время вне работы.
— Ты колол лед в пруду? — спрашивает Морган, снимая перчатки и размещая их возле камина, который у меня есть.
Я киваю.
— Ага, тоже чуть не упал.
Он смеется, затем улыбается мне.
— Ничто не сравнится с погружением белого медведя в снежную бурю.
— Шутки в сторону. — Мы с Морганом каждый Новый год прыгаем в пруд голышом, потому что сумасшедшие. Говорят, это на удачу, но мне не везло много лет, так что, может быть, это бред сивой кобылы.
Заглядываю через плечо в окно на кухне и замечаю, как снег оседает на крытом крыльце.
— Мешочек с орехами, — бормочет себе под нос Сев, залезая на стул.
Я поворачиваюсь и смотрю на нее. Говорил же вам, что сегодня она впечатывала эти слова себе в память. Я замечаю, что она стоит на стуле, придвинутом ею к плите, с ложкой в руке и готова окунуть ее в соус. Ложка, которая ранее лежала на полу.
— Что ты делаешь?
Ее озорные голубые глаза смотрят на меня.
— Я мешаю варево ведьмы.
Я ухмыляюсь.
— Я могу тебе помочь?
Её решимость непоколебима, губы плотно сжаты.
— Нет. Я сделаю это сама.
— Ты везде этого добиваешься. И я не знаю, хочу ли я, чтобы ты мешала соус. Ты ранее ела вегетарианские палочки ногами.
Рядом с нами сейчас Кэмдин и она выглядит так, будто ее вот-вот вырвет.
— И ты позволил ей?
Я смотрю на Кэмдин.
— Ты видишь свою сестру первый раз?
Морган сбрасывает ботинки возле двери и пробирается на кухню, садясь за кухонный островок. Он вздыхает, события последних нескольких дней написаны на его лице.
Сев слезает со стула, несет с собой ложку с соусом для спагетти и идет к Моргану.
— Ты устал от того, что много спишь?
Он смотрит на нее сверху вниз.
— Я мало сплю, золотце.
А потом она похлопывает его по плечу одной рукой, при этом облизывая ложку.
— Но ты спишь с Лил.
Морган кашляет, а затем прочищает горло, его убийственный взгляд скользит по мне.
— Что?