На слова — должны идти! — включилась неосознанная ответственность.
Но когда ум понял, что это подмена понятий, тело снова воспротивилось и возмущённо обмякло.
— Я больна. Не могу двигаться, оставь меня, — сказала хриплым шепотом.
И громко раздраженно выдохнула, стоном мучающегося от жажды человека.
Куда идти? Он издевается. Я полночи трахалась, потом час устраняла последствия этого траханья. Потом отбивалась от его рук сжимающих моё истерзанное тело, так что я не могла двигаться и дышать. Он и во сне какие — то свои права качает. Нахальный вообще тип, каких поискать.
— Давай малышка, нас уже ждут.
— Нет, я никуда не собираюсь идти, отстань, — отталкиваю настырную руку.
И тут меня подхватили две сильные, грубые ручищи и потащили куда — то из спальни. В следующие несколько моментов я безвольно болтаюсь на этих руках. Жду, что приземлюсь на мягкую поверхность. А меня ставят на ноги и… окатывают холодной водой.
— Ааааа, идиот! Придурок! Мамааааа!
Открываю глаза, а предо мной вообще амбал стоит. Один из тех, что был тогда с Маратом во время ДТП.
— Аа — а–а — а–а! Помогите! — ору со всей силы.
— Заткнись, это Прохор, он приведет тебя в чувство, — заглянул в ванную Марат.
— Какой Прохор, мать его, я вообще — то голая!
— Давай, малышка одевайся скорее, нас уже ждёт мой папа! — кричит Марат.
— Что, чего? Никуда не пойду! — и снова струя холодной воды окатила меня.
Потом этот громила Прохор взял полотенце и стал меня вытирать, как медведь вытирает шишку.
— Убери лапы, болван! — кричу.
Нет нормально, какой — то человек моет меня и вытирает ещё к тому же.
— Эй, ты там не очень, не на пытках своих, — это Марат уже оделся, вбегает, — дальше я сам, — он вытянул меня из ванной, перекинув через плечо.
Это получается двое мужиков по очереди, так сказать по — братски, лапают меня. Моют, одевают. О чем ещё мечтать. А я ещё сопротивляться вздумала.
— Отстань, отвали! — отпрыгнула, когда Марат поставил меня на пол. — Я никуда не пойду! — хватаюсь за одеяло и хочу снова упасть на кровать.
Марат останавливает, держит:
— Короче, мне некогда спорить, Прохор, иди, помогай!
— Ладно, я поняла, я одеваюсь, — протянула руки в знак безоговорочного согласия.
Не хочется, чтобы меня одевал Прохор.
— И вот это — твоя невеста? — отец подозрительно смотрит, в окно на Диану, которую Прохор крепко подпирает, а она тянется и жмется к стеночке пытаясь притулиться и заснуть.
— Ага, — широко улыбаюсь и руками размахиваю по — дурацки.
Типа отвлекающего маневра.
— Что — то она не очень хорошо выглядит.
Во блин, и правда нехорошо. Сам вижу.
Папаша даже очки надел. Щурится, физиономию кривит. А у меня нерва играет. Очкую немного, вдруг малая папаше не понравится. Она видно по недосыпу шмотьё непонятное надела.
— Что это с ней? — отец на меня смотрит, взглядом внятного ответа требует.
— Так… она эта… упала сейчас… как раз перед домом, — ну а чё, надо же что — то говорить.
— А что она к Прохору жмётся, как обкуренная?
— Так не выспалась, мы же мы вам внуков до утра делаем. Я сам не выспался вообще, — зевнул на всякий случай.
— Растрёпанная какая — то, с ней все в порядке? А то смотри, мать если вот такую лохудру не оценит, будет нам с тобой по шапкам.
— Та нет, сейчас полежит немного, в себя придёт. И сразу за дело. Снова в кровать… то есть вам, это внуков делать.
Но отец явно рад. Даже про бабки забыл. Я же говорю, ему не суть важно сколько я дел делаю, главное чтобы вообще что — то делал.