— Распорядись изменить маршрут звездолета, что должен забрать жриц культа с Альдис. Прежде чем они отправятся в путешествие, пусть сойдут на борт «Эндорры».
— Конечно.
Найгур понимающе кивнул.
Расставшись, мы разошлись по своим жилым апартаментам — пришла пора готовиться к рабочему дню. И если друга там ждала едва пробудившаяся дейрана, то меня… замучившая регулярными приступами обжорства гирденция! Вопреки стараниям — моих и родителей — бдительный Оболтус как-то умудрился незаметно пристроить очередного свежеотпочковавшегося потомка промеж моих вещей. Так «зайцем» крошка-кактус попал на «Эндорру».
Распаковывая багаж, я и обнаружил нарушителя. Но время отпуска завершилось, развернуть ради такой мелочи следующий рабочим курсом флагманский звездолет разведывательного ведомства я не мог, поэтому пришлось смириться. И… перейти на осадное положение в собственной каюте. Оболтус как обычно добился своего!
— Требуешь завтрак?
Обнаружив крошку-гирденцию покинувшей свой горшок совершенно не удивился. Пусть время раннее, но для растущего организма это не аргумент. В таких ситуациях гневно колышущий колючими выростами кактус, встречая меня у входа, напрочь забывал о своем врожденном интеллекте, неизменно притворяясь жалостливым питомцем.
— Что ж, пошли, — шагнул в сторону зоны питания.
Направление выбрал верно — растение смирно скользнуло следом. Случись мне из вредности устремиться в спальню — гирденция закатит мне форменный скандал с потрясающей пантомимой, не раз пройденный этап.
— А может быть, ты у Найгура и Осолии приживешься?
Лелеемая мною надежда. Но сколько бы раз я не предлагал этот вариант нежданному питомцу, в самых радужных красках расписывая проживание у семейной пары с отлаженным бытом и полным довольством, получал категоричный отказ. Что там, впервые озвучив идею, я даже спровоцировал… бойкот! В знак возмущения кактус голодал целый день, заставив мою совесть известись от осознания вины: лишаю малыша своего внимания, еще и голодом морю.
Когда за трапезой пересказал этот момент друзьям, они держались очень стойко. Разве что у Осолии пару раз дрогнуло правое веко. Но чувство обоюдного облегчения, затопившего их сознания, когда они услышали о выборе не в свою пользу, заставило меня грустно усмехнуться. Слава Оболтуса идет впереди него!
— Это двойная порция! — назидательным тоном, прекрасно осознавая всю бесполезность нравоучений, все же предупредил растение. — Питательных веществ более чем хватит, чтобы спокойно дожить до обеда. Поэтому запас твоей пищи запру!
Гирденция, смиренно поникла, вроде как принимая мое суровейшее решение. При этом я точно знал, что к моему приходу он уже освоит отмычки. Чем же отвадить этого обжору от пропитания?
— Эх, знать бы где водятся растения-хищники с огромными ядовитыми зубами? — я намеренно сгустил краски. — Преодолел бы любые расстояния, слетал туда, и посадил парочку на цепь рядом с провиантом. Исключительно, чтобы отпугивали… мимо проходящих.
Настолько крамольные мысли повергли питомца в шок. Он даже перестал покачиваться словно в сладострастном танце в своем горшке, впитывая еду. Скользнув наружу, ловко цепляясь своими выростами-ложноножками за опору стола, подобрался ко мне. Прямо на глазах удлинив один из выростов, коснулся им лба. Проверяет не перегрелся ли я, летая?
— Негодник!
Беззлобно окрестив своего безымянного соседа по территории, вымученно вздохнул и подхватил малыша, вернув его в горшок. Мне предстоят огромные испытания!
И тут понял, что занятый возней с гирденцией, не заметил, как подошло время утреннего пробуждения. Обжора, сам не подозревая, скрасил ожидание. Исключительно от этой благодарной мысли, я потерял бдительность и брякнул:
— А мне кусок в горло не лезет. Так тревожно, сегодня я или смогу вернуть ту, что однажды назову дейраной, или потеряю ее навсегда…
Спохватившись, рот быстро закрыл, оборвав себя на полуслове. Еще миг назад самозабвенно сосущий из земли питательный раствор питомец, замер. Более зримого выражения фразы «он весь обратился в слух» придумать сложно. Все его выросты словно чувствительные антенны вытянулись в одном направлении — в моем. Тело замерло, как если бы он малейшим колебанием опасался спугнуть хоть звук…