Но ты уходишь…” © Татьяна Снежина
Раннее…
— Хейли, что ты говоришь? — возмущенно Аларик мотал головой. — Ты предлагаешь мне убить человека?
— Ну, милый, почему сразу убить, — Маршалл обняла мужчину за плечи, — ты же сам говорил, что операция крайне сложная и донорское сердце может не «заработать», глядишь и наше непригодное приехало. Ты даже представить не можешь сколько денег в его компании. Благодаря этим деньгам ты сможешь открыть свою клинику, самую лучшую в штатах и назвать ее своим именем. Кардиохирургия - доктора Аларика Зальцмана. Звучит, правда? — женщина знала, чем можно купить своего «возлюбленного».
— Но как мы можешь это сделать? — непонимающе смотрел доктор. — Со мной целая команда врачей, это просто не реально, да и сердце вполне здоровое.
— Ааа, — начала немного психовать Маршалл, — неужели нельзя нарушить работу этого донорского сердечка, пока никто не видит. Например, возьми меня в качестве ассистента, я отвлеку персонал, а ты подпортишь исход операции.
— Это безумие, — помотал головой Рик. — Это же убийство, а операция последний шанс для Клауса.
Нерешимость Зальцмана начала раздражать шатенку, она всячески приводила доводы, которые по ее мнению могли привести их к безграничному богатству и светлому будущему, а смерть Майклсона всего лишь поможет этому осуществиться.
— Рик, он все равно не жилец, я слышала, что с донорским сердцем люди рано или поздно умирают, — приподняла Маршалл брови, — мы просто поможем ему безболезненно уйти.
— Он же мой друг, — потерев усталые глаза, сказал доктор.
— Поверь, эти деньги стоят вашей дружбы, — Хейли поцеловала его в губы. — Не волнуйся, мы с этим справимся и ни одна собака не выйдет на нас. Смерть во время операции, лучше не придумать.
***
Вся команда была в сборе, а во главе доктор Аларик Зальцман, который выдал свою возлюбленную за медицинского ассистента и пригласил ее на операцию. Большие лампы светили Клаусу прямо в глаза, он находился еще в сознании. Люди в белых халатах кружили, как мухи по палате. Все о чем-то шептались, когда в палату зашел работник с металлическим коробом, в котором находилось сердце для трансплантации в палате наступила тишина.
— Через полчаса начнется разгерметизация короба и можете приступать к операции, — быстро проговорил еще один мужчина в белом и покинул палату.
— Никлаус, сейчас мы введем тебе дозу наркоза и ты уснешь, — вполне доброжелательно произнес Аларик, — так что расслабься.
— Как бы ни та ситуация, чтобы расслабляться, — слабым голосом ответил Майклсон. — Вводи уже свой наркоз.
Аларик достаточно аккуратно вставил тоненькую иглу в ярко-выраженную синюю вену, которая образовалась на руке больного и после этого белая жидкость начала распространяться по его телу. Неприятная слабость, тело становилось ватным. Глаза постепенно закрывались, хлопая пушистыми ресницами. К нему подошла женщина, у которой на лице была надета медицинская маска, но ее глаза, он вспомнил их.
— Хейли, — еле слышно произнес Майклсон, а после погрузился в тяжелый сон.
— Прощай, Никлаус…
— Можно начинать, — послышался голос Аларика.
Наркоз быстро подействовал на мужчину, врачи аккуратно заклеили медицинским пластырем глаза больного, чтобы они не открылись во время операции.
Аларик приступил к операции, он взял острый серебряный скальпель и аккуратно сделал надрез в области груди, после чего ассистенты расширителем раздвинули грудную клетку и вот оно — сердце.
— Офигеть, — поморщилась Хейли, — на картинках сердце рисуют куда симпатичнее. И что ты сейчас намерен делать.
— Для начала мы освободим его от старого сердца и подключим к искусственной вентиляции, которая будет циркулировать кровь по организму, то есть без сердца с помощью аппарата он может прожить более трех часов, — объяснил доктор.
— Ладно эти подробности мне неинтересны, просто помни, что новое сердце не должно заработать, — шепнула Хейли на ухо Зальцману.
В больничном коридоре находилась Кэролайн с Деймоном и Кэтрин, а также в дальнем углу находилась Эстер, она постоянно что-то писала. Форбс не могла найти себе места, она ходила от одного угла коридора к другому. Как бы она хотела быть такой спокойной и сдержанный, как Элайджа. Ведь ему удается держать всю боль и тревогу в себе, наверное, весь в свою мать.