Кто-то усаживается на свободное место на ступеньке рядом с ней, плечо задевает ее плечо, и она поворачивается, чтобы увидеть Гарри, Невилла или Тео… и замирает.
Рядом с ней оказывается Малфой, с уже растрепанными светлыми волосами, и, не говоря ни слова, протягивает ей огромную керамическую кружку с чаем. Он отпивает из своей кружки, и в течение долгого мгновения никто из них ничего не говорит.
Гермиона делает глоток, тепло чая прокладывает себе путь сквозь нее и борется с прохладой ночного воздуха. Она чувствует только пульс, бьющийся за ушами.
— Тео только что наорал на меня, — наконец говорит Малфой, опираясь одной рукой на высокую ступеньку, чтобы посмотреть на небо. — Что-то о том, что тебе не терпится увидеть меня сегодня вечером. Не могу представить, с чего бы это.
— Нет, — размышляет она, — я тоже не знаю, почему.
Он вздыхает.
— Послушай, Грейнджер…
— Не надо, — вздыхает и она, прерывая его. — Я действительно не хочу больше с тобой разговаривать.
— Хорошо, — говорит он, и они снова погружаются в напряженное, удушливое молчание. Она наполовину ожидает, что он уйдет, когда он сдвигается, его плечо касается ее плеча, но он лишь делает еще один глоток чая.
— Я буду говорить, а ты слушай.
Ее глаза мечутся в его сторону, но лишь на мгновение. Но она так устала, и последнее, что ей нужно, это выслушать еще одну причину, почему она ему не нужна.
— Когда ты мне написала, — тихо говорит он, — я подумал, что это ерунда. Черт, когда я получил результаты теста, я не думал, что это возможно. Блейз заставил меня пройти этот гребаный тест, и я не думал, что из этого что-то выйдет. А потом, когда ты захотела сохранить все в непринужденной и анонимной обстановке…
Он морщится, делая большой глоток чая, словно это ликер. Как будто ему хочется, чтобы вместо горячего напитка оказался алкоголь.
— Ты пошел на это, — отвечает она, словно бросая вызов ему в лицо, — потому что тебе не нужно было разбираться с последствиями.
— Да.
Между ними повисает тишина, и Гермиона выдыхает, чувствуя глубокую усталость внутри. — Тебе не нужно ничего объяснять. Ты сказал все, что нужно, раньше, — она опускается на ступеньку, наклоняясь вперед. — Я все равно собираюсь уходить.
Его рука обвивается вокруг ее запястья, нежно, но уверенно. Он мгновенно убирает руку, но этого достаточно, чтобы остановить ее отступление.
— Пожалуйста, — мягко говорит он, — не уходи пока.
Гермиона молча потягивает чай, ожидая, что он скажет еще что-нибудь. Она уже достаточно оголила себя, пытаясь поговорить с ним, и если он здесь только для того, чтобы в очередной раз подвести ее — она не хочет этого слышать. Не уверена, что сможет выдержать его отказ в третий раз.
— Чего я не ожидал, — говорит он, — так это того, что рядом с тобой я почувствовал, что могу быть самим собой. Впервые за много лет мне было не важно, кто я. Ты не осуждала меня за мое прошлое, мою фамилию, мои хранилища, — он снова замолкает, его рука прижимается к ее руке, но он не смотрит на нее. — Когда я узнал, кто ты, я понял, что все, на что я начал надеяться, недостижимо.
— Потому что ты думал, что я не способна измениться? — сухо спрашивает она. — Или принять то, что другие тоже могут измениться?
— Потому что я знал, что ты заслуживаешь гораздо большего.
Гермиона не отвечает, пристально глядя на ночное небо.
— Ты считал, что это нормально — принимать решения за нас обоих.
Он пожимает плечами.
— Может быть. Но это тоже не имело значения, потому что ты открыто говорила, что не ищешь отношений. Так что неважно, что я думал или чего мог желать, когда узнал тебя получше, я с самого начала знал, что этого никогда не произойдет.
— Может быть, я поняла, что это не так, — тихо говорит она. — Не после того, как я узнала тебя и поняла, что с кем-то другим рядом все не так уж и сложно.
Малфой вздыхает, допивая остатки чая.