Вздрагиваю от того, как он ударяет кулаком по столешнице.
— От тебя хоть какая-то польза есть для этого мира, мать его? Кроме умения тратить бабло? — прорычал.
Стало обидно.
— Ну уж извините, — возразила, набравшись смелости. — Я не просила меня красть. И в кухарки я не нанималась, — готова развернуться и уйти, да только не успеваю. Жестко хватает меня за руку, отталкивая к плите.
— А тут не санаторий, девочка. Читать, надеюсь, умеешь. На пачках все написано, приступай. У тебя полчаса, — и вышел, оставив меня одну.
Смотрю на провизию и на трясущиеся свои ладони.
Урод!
Каша. И кто знает, как ее готовить? Какую брать крупу? Рис? Гречку? Или… что это? Геркулес?
Я не люблю каши, особенно молочные.
С недоверием смотрю на банку сухого молока. А с ним что делать?
И на это всего полчаса? А у меня даже Интернета нет под рукой. Видео-урок с пошаговой инструкцией помог бы приготовить. А вот это все сомнительно.
Спустя полчаса на плите булькает каша в кастрюле.
Но есть это я не буду.
— Готово? — вздрагиваю.
Снова и снова! Да сколько можно так неожиданно появляться?
— Хочешь меня до сердечного приступа довести? — возмущаюсь.
Но вместо ответа мужчина подходит к плите и с недоверием смотрит на содержимое кастрюли.
— Что это? — спрашивает.
— Как заказывал, каша, — пожимаю плечами.
— Какая каша?
— Геркулесовая.
Берет в руки ложку и подает ее мне.
— Пробуй, — командует.
— Что?
— Пробуй то, что наготовила, — все еще держит ее передо мной. — Или думаешь, я рискну своим здоровьем, дегустируя это первым?
Осторожно беру ложку похолодевшими пальцами.
— Ну?
Ну-ну… баранки гну. Бери и сам пробуй, питекантроп.
Но высказать свое возмущение вслух не решаюсь. Черпаю немного и, подув, пробую.
— И как? — спрашивает, пристально наблюдая за мной, словно ловит каждую эмоцию. Только я уверена, что это для того, чтобы чуть что отругать как маленького ребенка, ну или не маленького.
— Никак, — откладываю ложку.
— И что не так? — нет, он издевается?
— Пресно.
— Соль, сахар вон там, — показывает в сторону шкафчика. — Накладывай в тарелку, — отвечает.
— Ты будешь есть кашу? — спрашиваю.
— Не я, а ты, — усмехается.
— Я не буду это есть, — качаю головой, отступая от плиты.
— Уверен, что будешь. Иначе кормить тебя буду я. Сомневаюсь, что ты об этом мечтаешь, — а сам лезет в шкаф и достает консервы.
— А ты? Будешь есть это? — киваю в сторону банки, что он поставил на стол.
— Тушенка. Да. По крайней мере, не траванусь. А вот ты это запомнишь и, думаю, впредь будешь относиться к своим обязанностям ответственнее, — открывает банку, берет ложку и садится за стол. Запах тушенки разносится по небольшому помещению и мой желудок тут же отозвался урчанием.
— Кашу накладывай и садись за стол, — звучит команда.
— Погоди, — застыла на месте. — Что значит, обязанности?