Арис окинул меня оценивающим взглядом и хмыкнул:
- Представляю.
Он завёл меня вновь на второй этаж, но на этот раз взгляд у него был какой-то задумчивый.
- Я тебя, наверное, сильно заболтал? – Арис остановился спиной к какой-то картине.
Между дверями в комнаты здесь висело много картин, похоже, накапливающихся веками.
Я пожала плечами в ответ на вопрос. Меня куда больше смущала собственная безрассудность. У меня умерла наставница, а я бросила её тело (мало ли, чего эти братья обещали сделать!), дом, теперь оказалась неизвестно с кем.
- Мне просто тут редко с кем удаётся поговорить, кроме брата. Но мне очень надо тебе кое-что показать, - он сделал шаг в сторону, открыв мне картину.
На ней были изображены две женщины и мужчина. Женщины обе темноволосые, с суровыми лицами, тонкими поджатыми губами, в роскошных платьях, со сложными причёсками. И у одной на голове изящная золотая корона. А глаза у обеих тёмные и злобные.
Мужчина рядом с ними казался немного простеньким, хотя и тоже в роскошной одежде и с короной. Волосы и небольшая бородка тёмно-коричневого цвета, глаза тёмные, и лицо знакомое чем-то.
- Кто это? – спросила я.
- Так ты видишь картину? – изумился Арис. – И впрямь?
Я кивнула, испытывая подозрение, что здесь есть какой-то подвох.
- Это – король Эйван, королева Мирабелль, его жена, и сестра жены Кларабелль. Последние правители Карлии. Не узнаешь?
Я покачала головой.
- Эту картину могут видеть лишь члены королевской семьи. Так что рад приветствовать вас, принцесса Кларисса, - Арис изобразил полупоклон, и его лицо стало чуть более серьёзным, даже немного встревоженным.
- Опять это глупое имя? – не сдержалась я.
Остальное меня не заботило. Ерунда это. Не может такого быть. Мои родители умерли давно, но наверняка были обычными людьми. Разве стали бы люди королевской крови отдавать своего ребёнка старухе, живущей в лесу? Да и Медея бы мне намекнула как-нибудь, если бы дела обстояли так.
- Его, похоже, дали тебе при рождении, - с усмешкой пожал плечами Арис. – Если ты и не Кларисса, то все равно королевской крови. Лично я вижу не картину, а серый лист в золотой рамке. Снять её, кстати, нельзя, иначе бы Геуст давно убрал бы с радостью, но ломать стену жалко было. И вот пригодилась. Ты точно их не узнаёшь?
Я решительно покачала головой.
- В принципе, неудивительно. Принцесса Кларисса пропала семнадцать лет назад, почти сразу после рождения. И, поскольку никакой тревоги по этому поводу не было, все решили, что родители от неё сами избавились. Тебе сколько лет?
- Семнадцать, - сердито ответила я.
- А мне – восемнадцать. Я во время пасмурок родился, так что в этом году уже девятнадцать будет, - он явно попытался смягчить разговор. – Слушай, я честно не хочу тебя обидеть. Но всё указывает на это. И Геуст тебя опознал, говорит, ты с отцом на одно лицо. Он тогда не таким уж и маленьким был, запомнил их. Проблема в том, что, похоже, узнали и многие другие люди. Видимо, они сами тебя отдали Медее – вряд ли она тебя украла.
Арис взглянул на картину и вздохнул, спросив:
- Так чего, они не очень страшные, что ли? Как хоть выглядят?
- Да кто знает, - сердито буркнула я, скрестив руки на груди и не став отвечать на вопрос нормально. – Все равно это чушь.
Арис пожал плечами и отстал от меня.
Но на ужине об этом разговоре вновь зашла речь. Сначала все молча ели, пока младший брат вдруг не заговорил.
- Геуст, - тихо позвал Арис.
- М? – тот едва поднял голову.