Забралась на низкий подоконник, с высоты семнадцатого этажа машины казались букашками, а люди муравьями. Снова замечталась, вспоминая дачу, баню и Вершинина, сердце забилось чаще.
Влюбилась?
Нет, не может быть!
Надо уходить отсюда.
Надо уходить, чтоб не стало хуже.
В панике заметалась по квартире, еще слегка прихрамывая, нога почти восстановилась. Надела толстовку, кроссовки, покидала вещи в сумку, хорошо, чемодан не разбирала, накинула шубу, берет и встала у дверей.
Так, должен быть ключ, запасной ключ. В просторной прихожей выдвигаю ящики комода, перебирая счета и рекламные буклеты. Ключ нашелся быстро, даже не успела вспотеть. Руки трясутся, словно у воровки, открываю замки и, вывалившись на лестничную площадку, натыкаюсь на высокого мужчину в черном пальто.
— Ой, извините.
Пячусь назад, толкая чемодан, убирая волосы с лица, поднимаю голову и встречаюсь взглядом с темными глазами мужчины. Стильное пальто, нежно-голубого цвета рубашка, начищенные туфли. Он ничего не говорит, лишь смотрит и крутит в руке ключи от машины.
— Эльза, а ты не знаешь, где сейчас наш сосед?
Мужчина кричит куда-то в сторону, и тут я замечаю за ним открытую дверь соседской квартиры и девушку, выходящую из нее в черном облегающем платье ниже колен и короткой шубке шоколадного цвета.
Девушка останавливается рядом, с улыбкой смотрит на меня.
— Марк, я не знаю, он же нам не докладывает. Девушка, вы куда-то собрались или приехали?
— Она воровка, а в чемодане вещи, может, там Ромка уже лежит трупом.
— Нет, нет, что вы, я не…
Не успеваю ничего ответить, а мужчина, бесцеремонно отодвинув меня в сторону, проходит в квартиру Вершинина.
— А вы собрались в шортах на улицу?
Та самая Эльза все улыбается и показывает на мои голые ноги перчатками.
— Черт.
— Убегаешь?
Молчу, а она словно читает мои мысли.
— Плохая затея, все равно найдет, если захочет.
— Его нигде нет. Эльза, звони в полицию. Ты вообще кто такая и откуда взялась? Что за бардак творится в нашем доме? Шастают все подряд, квартиры обворовывают.
Мужчина вернулся и теперь нависает надо мной скалой.
Мне как раз только полиции и не хватало до пологого падения морального облика. Папа расстроится, а потом расстроит меня, и мне мало не покажется, уж точно.
— Не надо полицию, вы что, совсем с ума сошли? Я просто пошла домой, переночевала и пошла, хозяин на работе.
Звучит, конечно, так себе. Мол, как какая-то девка с улицы — просто переночевала и сейчас отчаливает с вещами. Сомнительная отговорка.
— Проститутка, что ли? Как это просто переночевала и пошла? Ты откуда взялась? — мужчина напирал, давил, глаза злые, а его девушку все происходящее веселило.
— Да как вы смеете! Я никакая не проститутка! — топаю ногой, тут же морщусь от легкой боли.
— Отвечай, где хозяин квартиры, я сейчас полицию вызову.
— Я… он меня чуть не сбил, а потом… увез на дачу, вот, вчера приехали, а он ушел… на работу… а мне надо домой.
Говорю все быстро заикаясь.
— Дорогая, ты что-то поняла?
— Нет. Но девушка занятная.
— Так, стоять и не двигаться, сейчас все узнаем, кто там и куда тебя увозил, и на каких дачах ты работала.
Он достает телефон, все продолжая сверлить меня взглядом.
— Рома, привет. Бережной. Тут такое дело: девица странная из твоей квартиры вышла с чемоданом, да, в розовой шубе и с голыми ногами. Говорит, пошла домой.
Тишина, мужчина слушает.
— Как ты сказал? Завести обратно и приковать наручниками к кровати? Но она говорит, ей надо домой. А, у нее нет дома, и с головой проблемы. Понятно. Эльза, у нас есть лишние наручники?
Спрашивает так просто, словно нет ли у них лишней табуретки. Девушка кивает, но продолжает улыбаться теперь только ему, а я слегка подвисаю на этом. Между ними словно как-то своя мистическая связь, взгляд мужчины меняется, когда он смотрит на нее, подходит ближе, тянет к себе, целует, совсем не нежно, а властно и страстно, при этом съедая всю помаду.
— Давай не пойдем никуда, к черту этот обед, сейчас пристегнем девчонку, а потом я пристегну тебя.
— Марк, прекрати, — улыбается, легко толкая мужчину в грудь.