– Вот я и говорю, – старший сын Пеппы превратился обратно, разводя руки, – Тема себя исчерпала. А ты что предлагаешь?
– В перспективе? Детский сад. А если серьёзно, расскажу сказку, которую любит мелкая. Адаптированную, конечно. У вас нет волков. А ты подыграешь мне. Умеешь превращаться в животных?
– Нет, только в людей.
– А в нечто среднее? Типа… В говорящего ягуара?
Камило ещё никогда не было настолько жаль качать головой из стороны в сторону.
– Чёрт, – Ирен нахмурилась, – Нам нужен злодей, причём коварный и изворотливый. Вроде твоей версии Бруно, но не Бруно, а реально… Куда ты смотришь?
Губы лицедея разъехались в коварной улыбке. Он узрел отмеченную праведным трудом спину Лучиано Мартинеза, занятого изготовлением подков.
– О-о-о, – Ирен заговорщически ткнула парня локтем в бок, – Клянусь всем своим пирсингом, это будет всем сказкам сказка!
========== Глава 23 ==========
Вернувшаяся к своему ткацкому станку Долорес и не подозревала о том, что у неё появится компания.
Этот рабочий инструмент, надёжный, как окружавшие Энканто горы, появился в жизни старшей дочери Пеппы как раз после ухода Мирабель и Бруно: попытка Алмы извиниться за причинённое зло. Это был станок абуэлы, и первые пару дней Долорес боролась с желанием взять топор и разбить этот раритет в щепки. А потом привыкла и даже увлеклась. Шорох ниточек оказался приятным, да и несколько кусочков войлока, размещённых в стратегических местах, позволили избежать стука, и теперь отполированный годами использования челнок шустро бегал поперёк создаваемого полотна, не тревожа свою хозяйку.
– Тётя Долли, можно к тебе? – просунулась в дверь мордашка с двухцветными глазами, – Ой, ты занята?
– Нет, не очень, заходи, – пригласила Умбру Долорес. Этот ребёнок вызывал у неё несколько противоречивые чувства, но дело, пожалуй, было не столько в инцесте, сколько в эффекте неожиданности. Раз – и новый родственник. И, спору нет, прехорошенький.
– Вау, ты делаешь ткань? – изумилась девочка, привставая на носочки.
– Садись рядышком, – подвинулась Долорес, – Хочешь помочь?
– А можно?!
– Да. Мне понадобится, чтобы ты пускала челнок с той стороны. Это просто. Справишься?
–У-у-у, – девочка даже заёрзала на месте, – Мама иногда вяжет, но мне кажется, это сложно. А тут попроще! Как здорово! Кстати, мы сегодня сделали папе причёску с твоими заколочками. Они правда твои?
– Да, Руфита иногда приходит, помогает их делать. Ты тоже хочешь?
Умбра кивнула, и Долорес залюбовалась на её профиль. Похожа на Джульетту, но и от Мирабель что-то есть. И глаза Бруно, особенно если ещё бровки домиком складывает. Маленькое преступление.
Преступление, ха. Женщина мимолётно коснулась метки на груди. Вот на ком клеймо преступника. Предательница.
«Господь милостив, дочь моя. Он утолит твои печали»
«Я чувствую вину. Она пожирает меня, святой отец. Я пообещала, что больше никогда не буду сплетничать, и держу слово. Я научилась любить мужа, но почему-то я не в состоянии родить ему детей. Уж не наказал ли меня ваш милостивый Бог?»
Молитвы, проклятья, целебные травы, даже этот станок. И теперь возвращение Мирабель и Бруно с ребёнком. С чудесным ребёнком. Их любовь не была ошибкой, это видно по тому, как эти двое смотрят друг на друга. Вовсе не как загнанные звери, «вот так вышло и живём», а как самая обычная, и притом счастливая пара. Даже их разговоры наедине… Да, обещала не слушать, но интерес всё же победил. Зато никому не рассказала. И не расскажет. Особенно про покусанный гамак. Никому!
– Тётя Долли, – тёплая ладошка тронула её за локоть.
– Да, солнышко? – рассеянно откликнулась Долорес.
– У тебя бывает, что ты что-то умеешь, но ещё об этом не знаешь?
– Ну… – дочь Пеппы даже приподняла брови. Вопрос застал её врасплох, – С тех пор, как я перестала болтать без устали, я стала слышать много других звуков, которые раньше не замечала. Они были, просто я не обращала на них внимания. А что?
– Мне кажется, я знаю, как снять метку, но при этом не уверена, потому что никогда этого не делала.
– О, милая, – Долорес несмело погладила волнистую макушку, – Ничего страшного, если не получится. Я ведь не настаиваю.
– Но это важно! Это ведь недоразумение, а не тату, как у мамы.
– Мирабель сделала татуировку? – удивилась ткачиха, едва не выронив челнок.
– Ага. Лилии. Три лилии – три Мадригаля. Мама говорит, что столько и нужно для счастья, но я рада, что у нас такая большая семья.
– Я тоже, – мягко прищурилась Долорес.