Но Эльга так поймана и не была. Она успела покинуть город и добраться до лагеря воительниц, остановившихся неподалёку от ближайшей от города деревни.
На следующий день пора наступила для Ялли отправляться на богомолье. Она была расстроена из-за ухода Эльги, она плохо спала ночью накануне, проплакав почти до утра и терзаясь от чувства вины, что скрывала от родителей увлечение сестры фехтованием мечами и её планы примкнуть к воительницам. Кто же мог подумать, что это так серьёзно?
Не меньше страдали, ощущая себя виноватыми, Далг и Эфан. Ведь это они потакали сестрице, позволяя ей обучаться наравне с ними злополучным сражениям на мечах. Считали всё блажью и баловством, только посмеивались над пристрастиями боевой сестры, а вот теперь, кто знает, чем закончится её служба в армии женщин-воительниц. Только бы отец не догадался, как они виноваты!
Утром Ялли попрощалась с родителями, избегая смотреть им в глаза.
Очутившись в келье храма, она снова разрыдалась. Впервые она очутилась здесь одна, без сестры.
Вытащив решётку из окна, она выбралась наружу.
Ей очень хотелось солнечного света, свежего воздуха и поговорить с кем-нибудь, излить своё горе. Прежде у неё было много подруг среди селянок, она общалась с ними и узнавала от них многое, что прежде не могла услышать в городе, но в последнее время у неё подруг не осталось, потому что ухудшилась её репутация в селе.
Всё началось с того, что несколько месяцев назад из-за её внимания подрались двое юношей, прежде мирно флиртовавшие с ней. Ялли понравилось, что за неё могут драться мужчины и она сама не заметила, как вошла во вкус. Она научилась стравливать парней между собой и наслаждалась зрелищем драк, творившихся по её воле. Это не доставляло удовольствия её подругам, многие из которых были сёстрами воевавших из-за неё юношей и они начали избегать её общества.
А ведь Ялли именно теперь так необходимо с кем-нибудь побеседовать, быть кем-то понятой!
Она двигалась по заброшенному саду, вытирая слёзы, струившиеся из глаз. А ведь совсем недавно она гуляла по этому саду вместе с Эльгой!
Внезапно слёзы прекратили свой поток: перед ней предстало невиданное зрелище.
Дерево.
Могучее. Огромное. Как дуб, но это был не дуб.
Но чудо состояло не в том, что ствол и ветви этого дерева были очень мощны.
Его листва. Она была белой, белоснежной, как будто ветви были усеяны великим множеством диковинных цветов, превосходящих по красоте и пышности пионы и розы. И дерево благоухало — чем-то более дивным, чем все цветы Планеты.
Ялли остолбенела, не веря своим глазам.
А потом решила, почему бы нет, почему бы этому миру не дать место чудесам, если в нём существуют боги и, говорят, водились и демоны. Правда, возможно, ещё существовали и потомки, когда-то рождённые демонами, но они подвергались преследованиям — их сжигали в специальных дощатых домиках живьём, чтобы избавить Фаранаку от всего нечистого и на острове не могло повториться того, что когда-то происходило на материке Гобо — демонского обожествления и страшных человеческих жертвоприношений им.
Ялли медленно приблизилась к дереву с белоснежной листвой.
— Мне не следует бояться, — вслух проговорила она. — Жизнь неинтересна, если в ней не существует чего-то необычного, выходящего из ряда вон!
Лёгкий ветерок колыхал белоснежную листву, усиливая её сладкий головокружительный аромат.
Ялли протянула руки к ветвям, коснулась их, кисти рук утонули в белых листьях. Девушка засмеялась и нырнула в тень под эти ветви. Ей становилось всё забавнее. Она даже забыла о том, что её терзала горечь разлуки с сестрой и вина за судьбу той. На душе стало легко и появилось ощущение, что горя просто быть не может.
Она обошла ствол дерева кругом, попыталась обхватить его руками.